ПУТЬ К БОГУ.Матюхин стоял на трибуне унылый и несчастный, словно ощипанный петух. Куда девалась его прежняя уверенность? Словно ветром сдуло... Теперь он, как покорная лошадь на поводу, шел по следам Демьяна Лукича, и тот вел его все дальше от безбожия, все ближе и ближе к Богу. —Во все времена, — говорил Демьян Лукич, — человека интересовало: откуда он? зачем живет? куда исчезает? То есть каждому любопытно приоткрыть завесу неизвестного, таинственного мира, —Кто же это? — отозвался Матюхин рассеянно. —Всемогущий Бог! — торжественно, с молитвенным благоговением произнес Демьян Лукич. — Он «вся премудростию сотворил». —Каждый волен думать по-своему, — пожал плечами Матюхин. —Тогда скажи, милый мой, как ты думаешь: кто научил пчел мудрым делам? —Хватит, вопрос исчерпан! —А по докладу вы ничего не можете сказать? — опять вмешался Альтшулер, обращаясь к Демьяну Лукичу, но тот и на этот раз не ответил, а продолжал допытываться у Матюхина: —Ты, милый мой, согласен: по книге мы узнаем, что ее написал писатель, по машине — что ее изобрел какой-нибудь инженер. А ведь пчела, мы с тобой видим, куда мудрее книг и любых машин. Значит, и создало ее, научило ее Существо выше всех писателей и инженеров всего света. Ну, сам подумай, разве не так это? Матюхин не ответил. Он размышлял о чем-то, и так сосредоточенно, углубленно, что вряд ли заметил обращение к нему Демьяна Лукича. Он даже сошел с трибуны и сел рядом, у стола. — Да вы по делу говорите! — не вытерпел Альтшулер. — Вам было разъяснено, что вера в Бога возникла вследствие невежества людей. Вот об этом и должны говорить, нечего нам мозги затуманивать. Люди в зале зашумели. —Отвечайте! — закричал молодой парень. —Что молчите? Кто пчел создал? — потребовала ответа старуха из первого ряда. —Одна пчелка, — заговорил Демьян Лукич, и шум сразу затих, — так ясно и понятно говорит о премудрой силе Божией! Что тут можно возразить? Не люди Бога выдумали, вера в Него была с Почему же есть на свете люди, которые не признают Бога, Творца мира? Причин тут много, и, очевидно, это происходит оттого, что не все имеют возможность узнать правду о религии. Некоторые из-за душевной лени отмахиваются от серьезных вопросов, «место того, чтобы задуматься над ними. Иногда обида на верующих мешает обращению к Богу, ведь многие не умеют отделить личных обид и счетов от истины. Немало и таких, кому в детстве внушили, что все верующие — темные люди, а когда вырастают, уже не хотят проверить, правильно ли то, чему их учили? Но в человеке заложено чувство благоговения перед чем-то высшим. Поэтому неверующие обычно ставят что-нибудь или кого-нибудь вместо Бога: науку, искусство, будущее человечество или человека, и поклоняются этим идолам. Однако в глубине души они тайно тоскуют о Боге. Таких людей надо жалеть... Матюхин задумался. Припомнилось ему детство в деревне, Пасха, колокольный звон. Бабушка водила его иногда в церковь, и он любил стоять рядом с ней, смотреть на горящие свечи, на крестящихся и кланяющихся старушек; нравился ему и запах ладана, и темные серьезные лики на иконах, и священник в блестящей ризе, который всегда гладил его по голове, когда он подходил к кресту... А потом вырос, уехал в город, стал студентом. Казалось бы, все забылось, однако, нет — что-то отложилось в душе и вот сейчас всплыло, и откликнулось в сердце... В студенческие годы ему приходилось много читать об ученых, которые твердо верили в то, что Бог создал мир, и преклонялись перед Творцом. Запомнилось ему, как английский ученый Флеминг, открывший пенициллин, на торжественном собрании, где в его адрес было сказано много похвальных слов, заявил: «Вы говорите, что я что-то изобрел — это неверно. На самом деле я только увидел. Увидел то, что создано Богом для человека и что было мне открыто. Честь и слава принадлежит Богу, а не мне». А недавно попала в руки книжка, изданная на Западе: «Мы верим». 53 современных ученых, из них немало лауреатов Нобелевской премии, говорят о своей вере в Бога, о том, что вера помогала делать им величайшие научные открытия. Он не придавал этому значения, он твердо верил в дарвинизм. Но если задуматься..., «В самом деле, — размышлял сейчас Матюхин, — как можно объяснить дарвинизмом способности и работу пчел? Ведь среди них существует распределение труда: одни пчелы строят ячейки, другие собирают нектар, третьи охраняют улей, четвертые убирают мусор, пчелиная матка только кладет яйца, трутни же лишь поедают мед. Каким путем приобретают пчелы все эти способности? Что от волка рождается волчонок со всеми волчьими привычками, а от овцы овечка с овечьим характером — это просто и понятно. Что из семени березы вырастает береза, а из горохового — горох, это тоже естественно. Волк и овечка передают своему потомству то, что имеют в своей природе, а также растения дают только те ростки и плоды, которые свойственны их природе или привиты им искусственным способом. Но если бы волчонок родился и стал летать, как орел, и петь, как соловей — ведь это было бы величайшим чудом. Или из березового семени выросли бы розы и хризантемы... И разве эти чудеса не разрушили бы до основания теорию дарвинизма? А ведь пчелы проявляют именно эти чудесные способности, необъяснимые никакими естественными теориями, и получают их столь загадочным путем, что нельзя не видеть здесь участия какой-то сверхъестественной силы. Да, эта сила существует, и она, без сомнения, столь разумна, что самому развитому уму её не постигнуть. А таких чудес в необъятной вселенной миллионы. И в сравнении с ними пчелы со всей их мудростью — только капля великого океана...» Матюхин прислушался к спору, завязавшемуся между Демьяном Лукичом и директором школы, преподавателем биологии. —В природе все разумно устроено, не так ли? — спрашивал Д. Л. директора. — А то есть такие, сомневаются: мол, что-то тут не предусмотрено, и даже Бога в этом обвиняют. Но виноват-то не Бог, а наше неразумие. — Демьян Лукич, вспомнив что-то, улыбнулся. — Один такой сомневающийся забрел как-то на огород, видит — тыквы растут. Смотрит на них, смотрит и думает: «Вот ведь до чего глупо все устроено! Тыква такая большая, а стебелек у нее совсем тоненький. Чепуха, да и только...» Потом пошел в лес, остановился возле дуба, оглядел его и давай снова критиковать: «Надо же, дерево огромное, ствол толстенный, а желуди малюсенькие. Ерунда какая-то...» И лег под дубом спать. Спал, спал, вдруг желудь упал с ветки и ударил его прямо по носу, чуть в кровь не разбил. Он вскочил: «Слава Богу, что не тыква, а то бы совсем убило!» В зале дружно рассмеялись. —Значит, устроено-то все премудро... Вот теперь ты мне и разъясни, — попросил Д. Л. директора, — кто научил птиц: улетают они из наших холодных стран в теплые, летят тысячи верст через поля, леса, горы и моря и не сбиваются с дороги и опять на лето возвращаются и находят свои гнезда. Кто же указывает им дорогу? —Это они делают по привычке, — ответил директор. — Вам уже было разъяснено Иваном Петровичем, что привычки передаются по наследству. Многие тысячи лет назад птицы привыкли летать по известному пути, и привычка эта стала инстинктом, который передается от поколения к поколению. —Ну, милый мой, это ты не дело говоришь, — возразил Д. Л. — Я вот уже больше шестидесяти лет хожу и надеюсь ходить до самой смерти, и отец мой ходил, и прадед — до самого Адама, от которого Люди в зале опять засмеялись. Даже директор школы улыбнулся. —Что, милый мой, смеешься, — упрекнул его Демьян Лукич. — —Такова их природа, — только и сумел ответить директор. —Кто же дал им такую умственную природу, какой и человек не имеет? Ты вон ученый, да, пожалуй, в чужой деревне заплутаешься без провожатого. Или посади тебя в самолет — без карты куда поле —Я уже сказал, что природа наделила птиц такими способностями, — с раздражением ответил директор. Природа, природа, — укоризненно покачал головой Демьян Лукич. — У вас все природа да привычка. Если эта природа, материя такая умная, даже вечная, как ваши ученые говорят, то почему Директор махнул рукой: мол, о чем с вами толковать! — и сел на место. Затем снова решил вмешаться. —Что вы со своими пчелами да птицами весь вечер возитесь! — крикнул он сердито. — Говорите по делу, иначе прекращу диспут! Такое категорическое заявление всех возмутило. Люди зашумели, заволновались, как море в непогоду. —Отвечайте! Отвечайте на вопрос! — неслись настойчивые крики. —Ага, попались, безбожники, в мешок, не вывернуться вам теперь, — пошутил кто-то из первых рядов. — Одного нажалили пчелки, смирился, сидит вон в углу, другого птицы заклевали, удирать собирается. Нет, не пустим. Отвечай! — Отвечай! Отвечай!!! — неслось со всех концов зала. —Я должен сказать, — заявил он, — что природа, какой мы ее знаем, в отличие от человека, не имеет разума. У нас есть сознание: мы осознаем свои поступки, размышляем, рассуждаем, решаем и —Спаси тебя, Господи, за твой ответ, — сказал на это Демьян —Ну, конечно! Я же только что сказал. Не только умнее — он подчиняет ее себе, заставляет работать на себя. Человек — властелин природы! —Властелин, говоришь? — Демьян Лукич улыбнулся. — А мудрый один старец сказал: человек, он, мол, как жук. Когда теплый день, солнышко играет, летит он, гордится собой и жужжит: «Все мои леса, все мои луга! Все мои луга, все мои леса!» А как солнце скроется, дохнет холодом и загуляет ветер — забудет жук всю свою удаль, прижмется к листу, сидит, дрожит... —Правда, — вздохнул кто-то в зале. — Вот такие мы, люди... —А если человек властелин, — снова обратился Демьян Лукич к Матюхину, — скажи тогда вот что: может ли он, такой умный и разумный, сделать, к примеру, машину, которая говорила бы, как вот —Не только может, но уже сделал, — улыбнулся Матюхин. — Разве вы не знаете, что уже давно существуют машины, говорящие и поющие и даже ходящие — магнитофоны, роботы и т. д.? Я не о таких спрашиваю. Это не сами они говорят, а человек говорит или поет через них. А я спрашиваю: может ли человек сделать умственную машину, чтобы она думала самостоятельно?.. Поди-ка сюда, Трофимушка, - позвал Лукич внука. Тот подошел. — Видишь этого мальчонку, — Демьян Лукич погладил Трофимушку по голове. — Отец у него глухонемой, а сыночек вышел резвый, разговорчивый, смышленый. Глухонемая привычка отца не Трофимушка громко и серьезно ответил: — Бог такой великий, что Его не вмещает небо и земля, и в то же время такой маленький, - показал он на свою грудь, — что вмещается в моем сердце. Все так и ахнули. Вот это Трофимушка! А Трофимушка и в школе защищал веру в Бога. Учительница внушала детям, что веру выдумали безграмотные, темные люди, которые не могли объяснить различные явления природы. Однажды она велела хором повторять: «Бога нет! Бога нет!» Потом достала маленькую иконку, бросила ее в угол: «А теперь, дети, будем плевать на нее и говорить: «Бога нет!» Все, как попугаи, делали это, только Трофимушка сидел серьезный и молчал. Учительница подошла к нему: «Встань! Тебя, что, не касается? Почему не плюешь и не говоришь, что Бога нет?» Мальчик встал, подумал и ответил: «Раз вы, Мария Ивановна, говорите, что Бога нет, на кого же нам плевать? А если Он есть, то надо относиться к Нему серьезно, с благоговением. Надо Его любить». —Ты что, тоже в Бога веруешь? — спросил мальчика Альтшулер. —Верую, — смело ответил Трофимушка. —Как же так? Разве вам не говорили в школе, что Бога нет? Что космонавты летали в космос, но Бога не видели? Трофимушка подумал немного и так же серьезно ответил: —Низко летали. — И добавил: — А Боженьку не этими глазами —Ай да Трофимушка, умная голова, весь в дедушку! — раздались голоса. — Придет время, он еще себя покажет! —Ну, скажи все-таки, — снова обратился Демьян Лукич к Митюхину, — человек может сделать машину, разумную, как этот мальчишка? Ведь человек, ты объяснил, умнее природы. Матюхин не сразу догадался, с какой стороны грозит ему на этот раз нападение. —Наука успешно развивается и делает человека с каждым открытием все более знающим, все более могущественным, — ответил он.— То, что недавно казалось невозможным, неосуществимым, теперь стало обычным явлением. Если бы наши предки сейчас воскресли, то им показался бы наш век чудесным: мы разговариваем и видим, друг друга за тысячи километров, плаваем под водой, летаем на луну и выше, имеем всевозможные машины, сложные и хитроумные. Нужно верить, что наступит время, когда наука будет создавать живые существа, самостоятельно pассуждающие и от себя говорящие... —Вот хорошо-то будет: пошел на фабрику и заказал себе детей сколько хочешь! А пчелок не будут делать? — спросил Демьян Лукич иронически. Но Матюхин упрямо ответил: —Науке все возможно, будут и пчелы искусственные. —Почему же теперь их не делают? —Человек не дошел еще до такого совершенства. —А глупая природа дошла? — поставил Демьян Лукич роковой Наконец-то Матюхин понял, что оказался в безвыходном положении. Он обдумывал, что ответить. Ведь на самом деле получается, что материя, природа умнее человека. Она уже миллионы лет производит то, до чего человек не дошел и поныне, несмотря на блестящее развитие научных знаний. Человек не может создать какой-нибудь козявки, даже простой былинки, а природа создает людей! —Вот ведь куда пчелки да птички приводят, — заметил кто-то. —Знамо, недаром он их пытает, — поддержал другой. — Ай да Лукич, ума палата. —До точки доводит. У него не вырвешься. Матюхину оставалось согласиться с тем, что над природой существует Всемирный, Всепроникающий Разум, т. е. Бог — или же признать Богом саму природу, рождающую из себя птиц и пчел, и даже человека. Но Матюхин только что сказал, что природа бессознательна и слепа, что она намного ниже разумного человека. Как же теперь отказаться от этого мнения? Смущенный и поколебленный в своих атеистических убеждениях, Матюхин дал привычный, замусоленный ответ, которому и сам уже не верил. — Я объяснил, — сказал он, — что все в природе постепенно развивается, совершенствуется, приспособляется к существующим условиям. Идет непрерывная борьба за существование, в результате которой и возникают у животных новые полезные органы. Развитие материи происходило постепенно — этот процесс можно сравнивать с развитием зародыша в утробе матери. Это и есть эволюция... —А если в утробе матери нет зародыша, — прервал его Демьян Лукич, — будет ли эта твоя эволюция? —Нет, конечно. Значит, с чего-то должно было все начаться, кто-то должен был создать первую клетку! Даже если рассуждать, по-вашему, что мир развивался от простого к сложному, и тогда необходимо признать Бога, без Него никакое живое существо не могло появиться. И человек тоже... Вы все твердите: труд, труд создал человека. А на деле мы видим: сколько лет ишак трудится, а умнее нисколько не стал, все такой же упрямый.
|