Двадцать один
Парковку заполнили феи разных форм и размеров. Костры взмывали в небо, посылая к звездам искры и угольки. Тут были феи в обличье птиц с огромными клювами; тут были феи более прекрасные, чем самые красивые модели. Тут были мужчины, которые словно только что вылезли из воды, и дети, которые словно только что упали с неба. Отовсюду лилась музыка, все танцевали, кружились, пели… Мы стояли возле двери, словно фантастическая семья. Люк сжал мою руку и как ястреб внимательно осмотрел парковку. Королева стояла в нескольких футах от нас. Казалось, ей совсем не место на грязном асфальте, но тем более впечатляюще она выглядела. Из толпы вышел Томас-Рифмач с развевающимися волосами и встал перед Королевой. – Хорошего солнцестояния, миледи. – Его голос был если не искренним, то почтительным. – Прочь с глаз моих, Рифмач. Ты свой выбор сделал. – Королева подняла руку, и Томас рухнул к ее ногам. – Я разберусь с тобой и твоим языком позже. Люк протянул руку. Томас принял помощь и поднялся. Мы встретились глазами; ничего не сказав, он шагнул за мою спину. Кажется, я обрастала свитой. – Я не вижу даоин ши, – молвила Королева. – Думаю, они забыли о тебе. Может, и так. Я не представляла, что делать дальше. – А вот и не забыли! – знакомый голос то ли пропел, то ли произнес заклинание. Элеонор широко распахнула глаза, когда из-за ее спины бесшумно появилась Уна. – Не надо делать такое лицо, – сказала Уна. – Я всего лишь тебя ущипнула. – Потише, – предупредила Королева и подняла руку, – или я разорву тебя надвое. – Идите сюда! – Прокладывая дорогу между веселящихся фей, на серой в яблоках кобыле, украшенной колокольчиками, ехал Брендан, почти такой же величественный, как Королева. Колокольчики на копытах лошади звенели с каждым шагом, а колокольчики на упряжи – каждый раз, когда лошадь шарахалась от танцующей толпы. За ним следовала еще дюжина лошадей, все серые в яблоках; их шерсть отражала пылающие вокруг яркие краски. Перелив колокольчиков должен был превратиться в какофонию, но они звенели в такт, сливаясь в мелодию невиданной красоты. Уна подбежала к Брендану и ухватилась за поводья, чтобы вновь услышать звон колокольчиков. – Разве я тебе не говорила, что все произойдет у этой двери? И кто теперь выглядит глупо? – Она показала пальцем на Королеву и Элеонор, стоявших позади. Королева держала накрытую тканью клетку. – Посмотри, вон павлин и его дрессировщик. Не уверена, кого она назвала павлином – Королеву или Элеонор. Ни одну из них сравнение не обрадовало. – Говорите, что хотели сказать, – прорычала Королева. Люк слегка поклонился Брендану, не выпуская моих пальцев. – Хорошего солнцестояния, Брендан. Пожалуйста, поторопись. Времени почти не осталось. Брендан кивнул и взглянул на спутников. Они подвели своих коней. Их было семь, все стояли в ряд, плечом к плечу, касаясь друг друга босыми ногами. – Дейдре, – сказал Брэндан. – Сегодня ночью ты спасла Водяного быка, одного из нас, и связала нас узами благодарности. Он запел:
Птичка по полю летает, Семечки она клюет. Что из клюва потеряет, Снова в землю упадет.
Я непонимающе смотрела на него. Он ответил ожидающим взглядом. Видимо, я должна была сказать что-то умное. Томас наклонился и тронул мое плечо. – Жизнь за жизнь, – прошептал он. – Это песня равновесия. Взамен жизни, что ты спасла, они подарят тебе жизнь. О… Перед глазами встало воспоминание, как Элеонор вдавливает грязного голубя в грудь Эодана, и он замертво падает. Но все не обязательно должно так закончиться. Я могу попросить жизнь Люка. Я могу вернуть ему душу. Может быть, я не в последний раз держу его за руку. Может быть, у моей истории счастливый конец. – Спаси жизнь Джеймса, – прошептал Люк, касаясь губами моего уха. – Поторопись. Его время истекает. Слезы навернулись на глаза от сознания тяжести своей вины. Я не понимала, как могла позабыть о Джеймсе, который остался на сцене, теряя последние капли жизни. Что я за человек? Конечно, я должна спасти Джеймса. И о чем я думала? Я повернулась к Люку, глотая слезы. – Но тогда… тогда… если я… если ты получишь душу… Люк поцеловал меня в ухо, так коротко и легко, что можно было не заметить, и произнес одними губами: – Я знаю. Я знаю, красавица. И всегда знал. Я так сильно хотела его, что заболело сердце. Я хотела сказать: «Спасите Люка». Это было бы так просто. И так неправильно. Я смотрела на асфальт, разглядывая каждую его трещинку. Если смотреть достаточно долго, можно заметить вкрапления другого цвета. На асфальт упали две блестящие капли. Я вскинула взгляд на Брендана и вытерла щеку. – Спасибо за эту милость. Правда, вы очень добры. Пожалуйста… пожалуйста, спасите моего друга Джеймса. Если можно. – На последних словах у меня сдавило горло, но я успела их произнести, прежде чем упала еще одна слеза. – Хорошая девочка, – нежно проговорил Люк. – Где он? – спросил Брендан. К нам протиснулась Уна. – Я знаю где. Я слышу, как он умирает. Брендан спешился и последовал за ней к двери, обойдя меня и мой ключ стороной. Он оглянулся и сказал: – Мы исполним твою просьбу. Я расплакалась. Мне было все равно, кто смотрит – Королева, Элеонор, все феи мира… Плевать. Люк стиснул меня в объятьях, позволив уткнуться лицом в свою грудь. Я почувствовала, как он, глядя на Королеву, поцеловал меня в макушку. – Отойди от нее, – приказала Королева каменным голосом. Я подняла голову, чтобы посмотреть на нее. В глазах Королевы снова сияли красные заходящие светила. Пожалуйста, не отпускай меня. Он не отпустил. – Отойди от нее! Элеонор улыбнулась, услышав гнев в голосе Королевы. – Только если она сама меня об этом попросит, – ответил Люк. – Еще раз говорю: я тебе больше не подчиняюсь. Если мне суждено умереть, пусть будет так. Если он и боялся, я этого не чувствовала. Королева метнулась к клетке у ног Элеонор и сорвала накидку. Под ней в клетке из тонких прутьев сидел голубь такой ослепительной белизны, что у меня заболели глаза. Он в ужасе забил крыльями, ударился грудью о стенку и упал на дно клетки. Люк вздохнул, не отрывая взгляда от птицы. Его тело крепко прижималось ко мне, но мысли бродили где-то далеко. – Отвратительная птица. Справедливо, что душа убийцы воплотилась в такой грязной заурядной пичуге. Я не выдержала: – Ты смеешься? Это самое прекрасное создание, какое я видела! Глядя на голубя в клетке, я поняла, какими могут быть люди, если выберут верный путь в жизни. Королева нахмурилась. – Последний шанс, Люк Диллон. Скажи, что полюбишь меня, и я тебя отпущу. Люк покачал головой. Я почувствовала его движение щекой. Я освободилась из его объятий и шагнула к Королеве. – Пойми: нельзя заставить любить! Ты можешь заставить убивать. Ты можешь заставить подчиниться. Но не любить! Королева взвизгнула: – Меня любят подданные! Я не заставляю их подчиняться! Элеонор подняла брови, будто на что-то намекая. Надеясь, что правильно поняла, я сказала: – Докажи. Докажи это. – Ты умрешь, клеверная! – прорычала Королева так громко, что заглушила музыку, смех и веселье. Все замерли. В тишине этой странной ночи повисла магия. – Вы видите меня, мои хорошие? Видите мою красоту? Теперь посмотрите на клеверную – какая она заурядная простушка, какая уродина! Она – ничто… но она утверждает, что мои подданные меня не любят! Легкая улыбка тронула губы Элеонор, стоявшей позади Королевы. С каждым ее словом улыбка Элеонор становилась шире, пока не стала такой прекрасной, что было больно смотреть. Королева раскинула руки и, словно летняя молния, разразилась неистовым криком: – Выбирайте свою Королеву! Воцарилась тишина. Такая тишина, что я слышала треск цикад в поле через дорогу и кваканье лягушек в овраге за школой. Откуда-то издалека доносился шум машин, над головой тихо гудел фонарь. Потом все феи кинулись к Королеве. Под натиском безумной толчеи из блестящих тел, крыльев, клювов и когтей меня оттащило от Люка. Стоял невыносимый гвалт. Раздавались крики, смех и вой. Я не понимала, что происходит, и больше не видела Люка, Королеву и никого из знакомых лиц. Но один звук довлел над всеми: высокий, тонкий, дикий визг звучал и звучал, и от него кровь стыла в жилах. А потом я увидела, как мимо протискивается существо с шерстью на плечах, держа клок белокурых волос, длинных волос, с которых капала кровь. Я не сразу поняла, что это значит, пока не увидела, как компания грациозных гибких фей тащит окровавленную руку. Потом я заметила двух фей небесного цвета, тянувших длинный кусок ткани от платья Королевы. – О Боже! – Я в ужасе прикрыла рот рукой. Возле меня засмеялась Элеонор. Высокое существо с лошадиными ушами подняло над головой окровавленную добычу, и толпа заулюлюкала, опьянев от крови. Они убили ее. – Ди! – Люк оттолкнул Элеонор, будто не заметив, и схватил меня за руку. – Ты в порядке? Я думал… – Он замолчал, глядя, как змееподобное существо тащит в клыках руку. – Я не ожидала, что они ее убьют. – Я испугался за тебя. – Внезапно до меня дошло, что Люк впервые в жизни потрясен. – Я увидел, как они тащат руку, и… – Замолчи. Я в порядке. – Как приятно его успокаивать. – Что случилось? Прекрасное существо попросило всеобщего внимания и подняло в воздух окровавленный обруч с головы Королевы. Его голос звучал, словно тысяча голосов, слившихся вместе. – Мы выбрали нашу Королеву. Он пошел сквозь толчею, и феи перед ним расступались. Он направлялся прямо ко мне – с покрытой кровью ужасной короной. Люк крепче сжал мою руку. О Боже! Только не это! Существо приближалось, прокладывая дорогу через толпу. «Нет. Только не я. Только не я», – лихорадочно шептала я. Существо остановилось возле меня, и я увидела, как кровь с короны падает на землю. Только не я. Оно шагнуло, приблизившись ко мне вплотную, и надело обруч на голову Элеонор. – Да здравствует Королева! – Спасибо, – улыбнулась она.
|