Глава 33. Патч не стал рыть могилу для тела

 

Патч не стал рыть могилу для тела. Было темно, час или два до восхода солнца, он оттащил его к берегу, прямо за воротами Дельфийского парка, и, подтолкнув сапогом, сбросил со скалы в бушующие волны.

– Что с ним будет? – Спросила я, прильнув к Патчу, чтобы согреться. Ледяной ветер проникал под одежду, покрывая кожу слоем инея, но настоящий холод шел изнутри, откуда‑то из глубины костей.

– Течение унесет его, а акулы получат легкую добычу.

Я покачала головой, чтобы показать, что не это имела в виду.

– Что будет с его душой? – Я не могла не думать о том, были ли правдой все слова, что я сказала Хэнку. Будет ли он страдать вечно? Я отбросила всякие зарождавшиеся угрызения совести. Я не хотела убивать Хэнка, но в конце концов, он не оставил мне выбора.

 

Патч стоял безмолвно, но от меня не ускользнуло, что он обнял меня сильнее, словно стараясь защитить от всего мира. Он провел своими руками по моим.

– Ты замерзаешь. Давай я отвезу тебя к себе.

Я не отступала.

– Что будет дальше? – Прошептала я. – Я убила Хэнка. Я должна возглавить его людей, но что я буду с ними делать?

– Разберемся, – ответил Патч. – Мы придумаем план, и я буду на твоей стороне, пока все не закончится.

– Ты действительно веришь, что это будет так просто?

Патч издал кроткий смешок. – Если бы я хотел, чтобы все было просто, я бы нашел себе место в аду рядом с Риксоном. Мы оба могли бы расслабиться и понежиться в лучах.

Я смотрела вниз на волны, разбивающиеся о скалы.

– Когда ты заключал сделку с архангелами, они не волновались, что ты заговоришь? Им это не на пользу. Все, что тебе нужно сделать – это распространить слухи, что дьявольскую силу можно обуздать, и ты развязал бы войну между нефилимами и падшими за право обладать этим черным рынком.

– Я дал клятву молчать. Это было частью соглашения.

– Можешь ли ты попросить что‑нибудь в обмен за свое молчание? – Спросила я спокойно.

Патч напрягся, и я чувствовала, как он угадывает ход моих мыслей.

– Это имеет значение? – Спросил он мягко.

На самом деле имеет. Теперь, когда Хэнк был мертв, туман, окутывающий мою память, исчезал, как облака под солнцем. Я не могла вспомнить все части пленки, но картинки уже появились. Вспышки и проблески, которые становились сильнее с каждой минутой. Сила Хэнка и контроль надо мной умирали вместе с ним, оставляя меня открытой настолько, что я могла вспомнить все, что нам с Патчем довелось пережить. Проверки предательством, верностью, доверием. Я знала, что заставляет его смеяться, что приводит в ярость. Я знала его самое тайное желание. Я видела его так ясно. До умопомрачения ясно.

– Ты мог бы попросить их сделать тебя человеком?

Я почувствовала, как он медленно выдохнул, и когда он заговорил, в его голосе была только грубая честность.

– Короткий ответ на этот вопрос – да. Я мог бы.

Слезы затмевали мои глаза. Меня переполнял мой собственный эгоизм, хотя разумом я понимала, что не могу принимать решение за Патча. И все же. Он сделал это из‑за меня, и мое чувство вины вздымалось и бурлило, как море подо мной.

Увидев мою реакцию, Патч издал звук несогласия.

– Нет, выслушай меня. Развернутый ответ на твой вопрос заключается в следующем: все во мне изменилось с момента нашей встречи. То, что я хотел пять месяцев назад, отличается от того, что я хочу сегодня. Хотел ли я человеческое тело? Да, очень. Главное ли это желание на данный момент? Нет. – Он смотрел на меня серьезными глазами. – Я отказался от того, что хотел, ради того, что мне нужно. А мне нужна ты, Ангел. Мне кажется, больше, чем ты можешь себе представить. Теперь ты бессмертна. И я тоже. Это уже что‑то.

– Патч… – начала я, закрывая глаза, мое сердце болталось на ниточке.

Его губы скользнули по мочке моего уха, обжигая волнующим давлением.

– Я люблю тебя, – его голос был открытым и нежным. – Ты заставила меня вспомнить, каким я был раньше. Ты заставила меня хотеть стать таким же снова. Прямо сейчас, обнимая тебя, я чувствую, что мы сможем преодолеть все разногласия вместе. Я твой, если ты хочешь.

Вот так просто я забыла о том, что совершенно замерзла и вся дрожу, даже о том, что я стану следующим лидером нефилимов, с которыми не хотела иметь ничего общего. Патч любит меня. Все остальное неважно.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я.

Он склонил голову к моей шее, мягко прошептав:

– Я любил тебя задолго до того, как ты полюбила меня. Это единственное, в чем я тебя обыграл, и я буду использовать это при каждой возможности. – Его губы, прижатые к моей коже, растянулись в дьявольской улыбке. – Давай выбираться отсюда. Я заберу тебя к себе, на этот раз навсегда. У нас есть незаконченное дело, и, думаю, самое время что‑то с этим сделать.

 

Я колебалась, один большой вопрос маячил в моем сознании. Секс – это важное дело. Не уверена, что я готова усложнить наши отношения – или мою жизнь – настолько, и это было только вершиной длинного списка последствий. Если падший ангел, который спал с человеком, создал нефилима – существо, которое никогда не должно было жить на Земле – что произойдет, если у падшего будет связь с нефилимом? Судя по прохладным отношениям между ангелами и нефилимами, вероятно, подобного еще не случалось, но это заставляло меня еще больше сомневаться в последствиях.

Как бы я не стремилась выставить архангелов плохими в прошлом, тень сомнения зародилась в моей голове. Была ли причина, по которой ангелы не должны влюбляться в смертных, или, в моем случае, в нефилима? Древнее правило должно было разделить наши расы … или гарантировать невмешательство в природу и судьбу? Патч как‑то сказал, единственная причина, почему раса нефилимов существовала, была в желании падших отомстить за изгнание с небес. Чтобы расквитаться с архангелами, они развратили тех людей, которых обязаны были защищать.

Они получили возможность мести. И разожгли подпольную войну, которая бушевала много столетий: падшие ангелы с одной стороны, нефилимы с другой, и человеческие пешки, зажатые где‑то между ними. И хотя мне было страшно даже подумать об этом, Патч обещал, что все закончится, если уничтожить целую расу.

Какую именно, нам предстояло выяснить.

А все потому, что падший ангел ошибся кроватью.

– Еще не время, – сказала я.

Патч выгнул темную бровь.

– Не время уезжать или не время уезжать со мной?

– У меня есть вопросы. – Я многозначительно посмотрела на него.

Улыбка растянулась на его губах, но она не скрыла тени неопределенности на его лице.

– Я должен был догадаться, что нужен тебе только для ответов.

– Ну, для этого и еще для твоих поцелуев. Кто‑нибудь когда‑нибудь говорил тебе, что ты потрясающе целуешься?

– Единственный человек, чье мнение важно для меня, сейчас рядом со мной. – Он взял меня за подбородок, чтобы наши глаза могли встретиться. – Мы не обязаны возвращаться ко мне, Ангел. Я могу отвезти тебя домой, если ты этого хочешь. Или, если ты захочешь спать у меня в разных углах спальни с проведенной посередине границей, так и будет. Мне это не понравится, но так будет.

Тронутая его искренностью, я зацепилась пальцем за его рубашку, пытаясь найти правильный жест, чтобы показать свою признательность. Под рубашкой я задела его загорелую кожу, и во мне всколыхнулось желание. Почему, ну почему, он так легко заставляет меня чувствовать все эти эмоции и ощущения, пылающие и мучительные, заставляя забыть о причинах?

– Если ты еще не догадался, – сказала я, что‑то задорное закралось в мой голос, – ты тоже нужен мне.

– Это значит – да? – Спросил он, запуская пальцы в мои волосы, обнимая меня за плечи и пристально глядя мне в глаза. – Пожалуйста, пусть это будет да, – сказал он сиплым голосом. – Останься со мной сегодня вечером. Позволь мне обнимать тебя, даже если мы на этом остановимся. Позволь мне защитить тебя.

В качестве своего ответа я переплела наши пальцы, соединяя нас. Я встретила его поцелуй смело и без сожалений, жадно и безрассудно, чувствуя, как от его прикосновений подкашиваются коленки, как плавится мое тело. Каждый новый поцелуй ломал меня снова, выводя меня дальше и дальше из‑под контроля, бросая меня в жар, темноту и возбуждение, пока не остались только я и он. Пока я уже не понимала, где кончаюсь я, и начинается он.