Слово 26. Об откровении чужих грехов и о наказании

Почему, о послушниче, боишься отеческого наказания, и поэтому хочешь пребывать без откровения, не возвещая ему с истиною тайн твоего серд­ца? Возлагаемая от отца епитимия или канон не муку, но милость вечную у Бога ходатайствуют. Кто больной не радуется о целебных врачествах, но все, которые не объявляют врачу своих язв, не получают от него и исцеления. Подумай, ради какой выгоды отец твой так печалью снедается и томится заботою о тебе: не того ли ради, чтобы ты сподобился войти в Царство Небесное? Не того ли ради и удручает тебя епитимиями и наказаниями, чтобы очистить душу твою от богоненавистных страстей и пороков? Не напрасно от Святой Церкви установлены епитимии, отлучения и каноны, но для нашего спасения и очищения. Если же от отца твоего налагаемой на тебя епитимии не примешь, и советов и обличений отвергаешь, делать противное не перестаешь, то как хочешь спасенным быть?

Ты страшишься принять от отца епитимию, спасения ходатайственную; отец же сам многократно более страшится, облагая тебя ею, чтобы не поступить с тобою безрассудно и не подпасть за то самому под гнев Божий. А потому с крайним опасением, призывая в помощь Самого Бога, рассуждает сперва, и когда известится в душе своей, тогда уже по неволе, с великим нехотением и страхом облагает тебя неким озлоблением (угнетением, притеснением) и наказанием, яко пред Самим Богом, истязающим сердца, и твою душу от руки Его. Ты же, видя отца твоего, так тебя ради бедствующего, печалящего и трепещущего, чтобы самому за тебя не быть отверженным от Бога, не страшишься и еще к тому сам на него рассвирепеть, прекословить, роптать за наказания, и пребывать без откровения. [Как не трепещешь сам?]

Как мнишь явиться суду Божию, если с столикою любовью пекущегося о тебе отца презираешь и, напротив, небрежно и чуждо с ним живешь? Поэтому то и не приносит пользу тако­му брату епитимии, ни даже само отлучение от братства и лишение общих молитв, но более умножают недуг и увеличивается зло, потому что о запрещении и негодовании отца своего не печалится, ни о разлучении духовного братского союза не болезнует, ни в чувство раскаятельное не приходит, но только от стыда пред видящими скорбит и боится, чтобы поста или труда некоего не возложили на него. А за отлучение от братства возможно еще радуется, желая иметь более свободы к исполнению своей воли. К тому же не внемлет, что отлученный, если пребывает в своем упорстве, то бывает отлучен от Христа и обнажа­ется Божией благодатью, и в конец подчиненным делается врагу. Напротив же, если со смирением и всякою покорностью и раскаянием и с сокрушением исполняет обложенный канон или отлучение, то сподобляется не только прощения, но и многую Божию благодать привлекает в свою душу.

Нет и не может быть лютейшего недуга в иноке, если отцу не открывает своих пороков. Лютее же еще и того, если оскорбляется на тех, которые или от соболезнования и усердного к нему расположения, или страшась гнева Божия за нестарание хранить брата от погибели, или же повинуясь повелению святых отцов, чтобы объявлять отцу о пороках брата, того ради и возвещают о нем отцу. И надлежало бы таких любить и уважать как благодетелей и споспешников его спасения, но он место того ненавидит, ропщет и негодует на таких, как на врагов своих.

Но не должно отнюдь принимать во внимание и опасаться такого его безрассудного негодования и поэтому и не объявлять отцу о его пороках, ибо хотя бы многократно злословил, роптал и возненавидел за попечение об его исправлении и спасении, но чрез такое его нечувствие еще более от Бога награда пеку­щимся о нем как истинным богоподражателям, ибо и Бог ненавидящих Его и хулящих не оставил без Отеческого Своего Промысла и попечения, но или законами, или пророками наказывал и поучал, и наконец Сам принес Себя в жерт­ву за спасение погибающих. И чрез то многие, познав Его Бо­жественное человеколюбное смотрение, просветились душою и уязвились Божественною Его любовью, и вседушно, всем существом своим предались Ему как Творцу и Богу.

Так и этот брат, одержимый лютым недугом, нена­видит и враждует на тех, которые пекутся о его спасении и охраняют его со отцом вместе. Когда же очувствуется и вразумится, тогда искренне возблагодарит за то, что его не оставили в таком недуге совершенно погибнуть. Если же он и неисцелен пребудет навсегда, то пекущиеся о нем неповинны обрящутся и воспримут от Господа мзду за любовь и терпение.

Кто же истинно желает спастись, тот не только не будет негодовать, но и сам со смирением умоляет все братство, чтобы замечали пороки его и возвещали отцу. Но и сам не утаивает погрешностей и пороков своих, т.к. верит, что живет с братиями благоговейными и богобоящимися. А поэтому не опасаясь возлагается на их советы и испрашивает с усердием их [святых] молитв, ибо чем более иметь будет молитвенников и помощников спасения, тем тверже и сильнее соделается сам против всех борющих его пороков и страстей.

Того ради аввы и отцы духовные повелевают иногда, чтобы сам брат открывал всему братству о всех своих грехопадениях. Иногда же сами отцы пред всем братством изобличают его, чтобы временным стыдом избавить душу его от вечного стыда. Еще же и для того, чтобы внушить всему братству сожаление о душе его, чтобы вместе единодушно с отцом вспомо­ществовали его спасению и своими молитвами умилостивляли бы о нем Господа.

Кто может сам себя столько охранить и воспользовать, сколь­ко духовное и единодушное братство? К тому же любовь и простосердечие тогда только истинно познается, когда желает и старается жить с братиею единодушно и ничего не иметь скрытного, то есть ни добродетелей, ни пороков (своих не утаивает). Если же хотя в малейшем чем-нибудь не говорит правду перед отцом свои духовным и братией, то это ясно показывает, что не привязался к ним истинною о Господе любовью, но более обладаем духом презорства, который и подвигает его на злобу и на ненависть к тем, которые пекутся об его исправлении и спасении, к тому же делает его самомнительным и самонадеянным.

Единодушные же братии и связанные союзом святой любви, охраняют и остерегают друг друга от всяких пороков и слабостей, и братнее исправление или падение имеют как свое, а потому и стараются вседушно помогать друг другу. К­то же, видя погрешность или порок брата, и оставляет без внимания, ни сам его не увещевая, ни отцу не возвещая, такой осудится как виновный в его погибели, как пишет святой Василий Великий [в правилах иноческих]: «Всякий грех должен быть объявлен настоятелю, либо от самого согрешившего, либо от имеющего сведение о нем. Утаение греха недугующему смерть уготовляет, ибо сказано «жало смерти — грех» (1Кор.15,56); «Лучше открытое обличение, нежели скрытая любовь» (Притч. 27, 5). Поэтому не скрывай грехов один другого, чтобы из братолюбца не сделаться брато­убийцею. Не скрывай и у себя самого».

А поэтому, как послушнику бесполезно и безуспешно жить при отце без предания и чистосердечного откровения, так и отцу невозможно и бедственно иметь такого в своем окормлении, ибо не ведая ни пристрастий, ни наклонностей, ни свойств брата, как сможет безошибочно исправлять его пороки и искоренять в нем страсти и обычаи, которых не знает, а потому легко может в неведении сам питать его страсти и чесать его струпы. От Бога же неминуемо должен быть спрошен за душу брата, если удержит его при себе. А потому, если сам брат не отходит от отца, но и не покоряется святым правилам и пребывает упорен и не исправлен, тогда отцу благословно (имея достаточную причину) самому отдалить и отчуждить от себя такого. Ибо все ученики, которые верою и любовью по Богу преданы отцу своему, то сами не терпят, чтобы иметь что-либо утаенное от него, т.к. твердо вверяют быть в руки пастыря своего жизнь и смерть их. Такой, по слову Симеона Нового Богослова, никогда не противоречит, но во всем вседушно повинуется ему. Я же опять говорю всякому послушнику, чтобы не тратить попусту времени своей жизни, если не хочет во всем покоряться жить согласно с преданиями святых отцов.