Проблема

Этот случай является менее известным[55]по сравнению с остальными случаями, описанными в этой книге, но многие сочли бы его наиболее любопытным из-за необычности сексуальных фетишей. Пациент — тридцатитрехлетний женатый мужчина — состоял на амбулаторном учете в психиатрической больнице. Было решено провести ему префронтальную лейкотомию — нейрохирургическую операцию, предусматривающую удаление нервных трактов лобных долей головного мозга. Такая операция позволяет избавить пациента от серьезных психических или поведенческих проблем, но часто приводит к заметным когнитивным и/или личностным изменениям. В истории психохирургии (ведущей свой отсчет с 1935 года) префронтальную лейкотомию проводили таким пациентам, в психотическом состоянии которых любое изменение могло бы рассматриваться как изменение к лучшему. В настоящее время подобные операции уже не проводят.

Проблема пациента заключалась в наличии у него полового влечения к детским коляскам и дамским сумочкам. Такое странное поведение началось у него, по-видимому, еще в десятилетнем возрасте, когда у него стало появляться желание портить именно эти предметы. Иногда он их просто царапал ногтями, но случались и более серьезные повреждения. Однажды он испачкал машинным маслом коляску, которую везла молодая женщина. Несколько раз он ломал коляски, а две пустые коляски, увиденные им на железнодорожной станции, он изрезал ножом и поджог. Один раз он намеренно направил свой мотоцикл на коляску, в которой находился маленький ребенок; к счастью, в последний момент он повернул руль в сторону и избежал наезда. Ему также нравилось ездить по лужам и обдавать грязью людей, кативших коляски по тротуару. За эти действия он был задержан полицией и признан виновным в неосторожной езде. Затем полиция зарегистрировала еще двенадцать подобных случаев, и пациент вновь был оштрафован за неосторожное и невнимательное вождение мотоцикла. Сам он признался еще в пяти нападениях, закончившихся повреждением или уничтожением колясок, и был признан виновным в сознательной порче чужого имущества.

В истории болезни пациента было отражено, что он в течение нескольких лет подвергался психиатрическому лечению. Что касается сумочек, то он обычно ограничивался нанесением царапин ногтем большого пальца, но поскольку делать это можно было незаметно, то за подобный проступок он попал в полицию всего один раз. Вместо того, чтобы посадить его в тюрьму, его отправили на обследование в психиатрическую больницу, где поместили в отделение неврозов. Местные психиатры решили, что ему не подойдет никакая психотерапия, что он потенциально опасен для общества и что по этой причине он должен находиться в психиатрической больнице. Однако через какое-то время его отпустили домой, после чего он снова продолжил свою охоту на детские коляски.

Пациента подвергли многочасовому лечению методом психоанализа в надежде выяснить причины его странного поведения. Во время этих сеансов возникло предположение, что его поведение могло быть вызвано событием, случившимся с ним в детстве, когда он играл с игрушечной яхтой на озере. Он нес в руках свою яхту, случайно натолкнулся на детскую коляску и «был поражен женским ужасом» матери ребенка, находившегося в коляске. В другом инциденте, о котором он сообщил, он испытал сексуальное возбуждение при виде сумочки своей сестры. Пациент признавал важность этих событий и приписывал символический сексуальный смысл и сумочкам, и коляскам. Возможно, в соответствии с фрейдистской терминологией, оба этих «контейнера», обычно используемых женщинами, олицетворяли либо влечение к матери, либо, в более широком смысле, женские гениталии.

Очевидно, что в этом случае имелось несколько сложных проблем, требовавших решения. Если бы не было опасности для детей или риска повреждения колясок, то тогда можно было бы позволить пациенту и дальше увлекаться такими причудливыми фетишами; если бы он не причинял никакого вреда окружающим, то лечение не было бы безусловно необходимым до тех пор, пока он не почувствовал бы сам, что его фетиши оказывают серьезный негативный эффект на его жизнь. Действительно, пациент был женат и имел двух детей, а его жена называла его хорошим мужем и отцом. Однако иногда он подвергал порче коляски своих собственных детей и сумочки своей жены, и поэтому супруга хорошо знала о его проблемах.