Глава 2. Женя: мой персональный тиран.
Но просто учиться и делать это в школе было для меня разными вещами. Хотя бы потому, что существовал он – Ярик Минаев. Звезда местная, чтоб ее… «Звезда» в данном случае звучит не как комплимент. Это слово в моем понимании ассоциируется только с напыщенностью, грубостью, необразованностью, невежеством, глупой дерзостью и вообще козлом Минаев был полным, вот. - Кого я вижу, Евгешка, ты ли это? - послышалось неприлично довольное сзади, я резко выдохнул и опустил плечи. Вспомнишь, что называется… «Не пронесло» - подумалось перед тем, как тяжелая рука упала на мое плечо и повернула на сто восемьдесят градусов. - Думал ускользнуть от меня, пятерочник? - Яр, ну чего ты хочешь, а? - Как «чего»?! – наигранно возмутился он, округлив глаза. – У меня день идет коту под хвост, если я тебя не увижу с утра. Со стороны кто-то заржал. Вечная свита. Кружок неанонимных идиотов, которые постоянно вертелись с Ярославом. Выгодно же отираться рядом с внуком директора. - Опять домашку списать хочешь? Так бы и сказал. - Пацаны, вы слышали? – заржал он. – Домашку. Какой придурок учит уроки, когда до конца года осталось пять дней? Хотя нет, не отвечай, и так понятно. - Ну да, - прошептал я. – ты. Наверное, последнее слово прозвучало не совсем шепотом, судя по тому, как притихли «опричники» местного мажора, а Минаев, рассвирепев, схватил меня за края распахнутой ветровки. - Чё сказал? Борзым слишком стал? Давно по роже пидарской не получал? - Наверное… Знаешь, говорят, если бьёт – значит, любит. - Совсем охуел, недомерок? Нетрудно будет поломанными руками зубы с пола собирать? Я ж тебя сейчас с плинтусом сравняю. - Зато я смогу опуститься до твоего уровня, - пожал я плечами и зажмурился от летящего в меня кулака. Дальнейшее вспоминалось вспышками. Смех Яровых прихвостней, крики чьи-то, как в медпункт тащили и как в нос ударил знакомый запах медикаментов. Потом обработали ссадины, проверили, не сломан ли нос, не кружится ли голова, не тошнит, не болит, не тянет. Стандартный набор, в общем. И убедившись, что мальчик действительно просто «поскользнулся и упал со ступенек», отправили на уроки. Вошел в класс, возвел взгляд к потолку, когда услышал несколько «остроумных» колкостей в мою сторону, и сел на стул. Зря. Придется опять жвачку в морозилке отмораживать. Только было плевать как-то. На следующий день я должен был ехать с мамой к тетке в Киев, учителя уже были в курсе и дали добро, а с сентября этими уродами должен заняться Ник. Сюрприз, правда, будет братцу, но не всегда же ему подкладывать мне свинью? Положение в этом «высшем» обществе я такое заработал простейшим способом: зависть, смешанная с тупостью моих ровесников, сделала свое дело. Мысль о том, что человек, который приехал с большого города и не хочет тусоваться в местном клубе каждый вечер, а предпочитает учиться, никому в голову не приходила. На ее место пришла другая: не ходит с ними - значит, не уважает. Не уважает - значит, дерьмо. Дерьмо – можно бить. Как-то так и вышло. Наверное, неслабый толчок дала и внешность. Немужественный, довольно худой и щуплый, невысокий, а еще с отросшими и выгоревшими с лета русыми волосами. Как иначе меня могли воспринять местные псевдомачо, для которых наивысшей крутизной было умение пускать колечки из дыма? Последний день прошел не так, как предыдущие. Обычно утро начиналось с «приятного» разговора с Минаевым, потом он списывал у меня уроки, потом были занятия с тупыми шутками и вечными попытками выпросить учителя отпустить домой пораньше. А еще Ярик никогда меня не бил. Пугал, да. Но не бил. Но и я никогда не хамил. Просто кивал и давал ему тетрадку с домашкой, которую тот даже не всегда возвращал. Что укусило меня тогда, я не совсем понимаю, но не жалею. Поэтому и решил сделать в свой последний день то, что сделал. На очередной отклик Минаева: - Как клюв, голубок? – я медленно повернулся, показал ему фак и под онемевшие взгляды удрал, оставив Нику приятный бонус. Кто же знал, что этот паразит в долгу не останется…
|
