Государство и рождаемость

Теперь читатель сам может понять, почему биологи против государственного регулирования рождаемости. Они возражают потому, что это регулирование является вмешательством и в частную жизнь, и в биологические популяционные механизмы, причем, как правило, совершенно некомпетентным. Из того, что каждый человек может (и мог всегда) сознательно контролировать свою плодовитость, еще не следует, что и на популяционном уровне все так же просто и мы можем сознательно контролировать численность человеческих популяций и человечества в целом. Плодовитость популяции контролируется популяционными механизмами, действующими помимо (а зачастую и вопреки) нашего коллективного сознания. Действие этих механизмов верное, беда лишь в том, что в наше быстрое на перемены время они срабатывают медленно. Для меня очень показательно не только то, что все программы искусственного воздействия на рождаемость оказались недейственными, но и то, что они вызывают отчаянный протест в тех народах, над которыми такие эксперименты проводят.

Все попытки искусственного стимулирования рождаемости у народов со стабильной или снижающейся численностью не дали результатов. В печати время от времени сообщается, что с помощью экономических мер или самого грубого вмешательства государства в личную жизнь в той или иной стране удалось повлиять на рождаемость. Но потом оказывается, что это были либо заведомая ложь, либо естественная флуктуация рождаемости, либо кратковременно удалось поймать в ловушку небольшую часть населения. Численность французов стабилизировалась около ста лет назад. С тех пор в стране неоднократно проводили кампанию стимуляции рождаемости. Были и призывы, и запугивание отстать от других народов, и материальные стимулы, и уголовная ответственность за аборты, и запреты на противозачаточные средства — а французов все столько же. В последнее десятилетие в Румынии проводилась предельно жесткая стимуляция рождаемости — и тоже безуспешно. Не дали результата и попытки снижения рождаемости у народов, находящихся в состоянии демографического взрыва. В Китае крайне жесткая программа искусственного ограничения рождаемости дала (при правильном анализе) пренебрежимо малый результат, который был полностью снят вспышкой размножения в последние годы, последовавшей сразу вслед за ослаблением кампании. В Индии подобная по цели программа включала в себя все возможные в наше время методы. Она тоже не дала результата. А когда ее попытались усилить массовой принудительной стерилизацией мужчин, взрыв негодования привел к уходу в отставку премьер-министра Индиры Ганди. (Кстати, этот пример показывает «научный» уровень творцов таких программ: они даже не понимают, что в популяциях плодовитость женщин не зависит от числа способных к размножению мужчин — их всегда избыток.) Пример нашей страны (где негласно применялись косвенные методы стимуляции рождаемости — пропаганда, награждение многодетных матерей, запреты на аборты, непродажа эффективных противозачаточных средств, пособия матерям-одиночкам, внеочередные квартиры многодетным и т.п.) очень показателен. Одни и те же стимулы кратковременно повышали рождаемость у тех народов, у которых она и так высока (в Средней Азии, например), но не влияли на народы со стабильной численностью (русские в России) и не останавливали снижение численности у прибалтийских народов.

Нужны не принудительные программы, а создание таких условий в обществе, при которых каждый человек максимально свободен от других в решении, сколько ему иметь детей, обеспечен соответствующей информацией с детства, и ему доступны все современные средства, как препятствующие зачатию, так и способствующие.

Программы ограничения рождаемости в обществах, находящихся в состоянии демографического взрыва, соответствуют реальным нуждам, и мотивы ратующих за них людей вполне понятны.

Совсем иные мотивы у тех, кто в период демографического взрыва на Земле требует стимуляции рождаемости. Кто ратует за это? Националист, ибо для него не своя нация — нелюди, пусть их будет меньше, а своих больше. Милитарист, ибо чем больше детей, тем больше может быть армия, тем больше генеральских мест. И придворный демограф, который обещает за счет прироста рабочих рук заткнуть дыры в экстенсивной экономике. Последний отчасти прав, но он забывает, что в условиях надвигающегося сокращения ресурсов эти руки не на что будет употребить.