Как ни велика роль пассионариев в этногенезе, число их в составе этноса
всегда ничтожно. Ведь пассионариями в полном смысле слова мы называем
людей, у которых этот импульс сильнее, чем инстинкт самосохранения, как
индивидуального, так я видового. У подавляющего большинства нормальных
особей оба эти импульса уравновешиваются, что создает гармоническую
личность, интеллектуально полноценную, работоспособную, уживчивую, но не
сверхактивную. Более того, безудержное сгорание другого человека,
немыслимое без пассионарного принесения себя в жертву, таким людям чуждо и
антипатично. К этому необходимо добавить, что и в развивающихся этносах
большая часть особей имеет столь же слабую пассионарность, что и в
реликтовых этносах. Разница лишь в том, что в динамических этносах
присутствуют и действуют пассионарии, вкладывающие свою избыточную энергию
в развитие своей системы.
Однако надо заметить, что интенсивность развития не всегда идет на пользу
этносу. Возможны "перегревы", когда пассионарность выходит из-под контроля
разумной целесообразности и из силы созидательной превращается в
разрушительную. Тогда гармоничные особи оказываются спасителями своих
этносов, но тоже до определенного предела.
Люди этого склада - крайне важный элемент в теле этноса. Они воспроизводят
его, умеряют вспышки пассионарности, умножают материальные ценности по уже
созданным образцам. Они вполне могут обходиться без пассионариев до тех
пор, пока не появится внешний враг. Так, в Исландии потомки викингов
постепенно утратили пассионарность. В XII в. они прекратили заморские
походы, в XIII в. кончились кровавые распри между семьями, а когда в 1627
г. на остров высадились алжирские пираты, то они не встретили никакого
сопротивления. Исландцы позволяли жечь свои дома, насиловать жен, забирать
в рабство детей, но не нашли в себе решимости поднять оружие[22].
Допустим, что в данном конкретном случае можно найти другие объяснения.
Алжирцы были профессиональные головорезы; вероятно, они использовали момент
внезапности, чем взвали панику; исландцы были полностью лишены помощи
метрополии - Дании, втянутой в это время в Тридцатилетнюю войну и терпевшей
поражения... И наконец, согласно нашей идее, пассионарное напряжение
исландцев должно было понижаться и дальше. А так ли оно было? Посмотрим на
Исландию два века спустя.
1809 г. в Рейкьявике стоял датский гарнизон, состоявший из трех десятков
солдат, капитана и губернатора, у которого была красивая дочь. В июне этого
года на рейде появился бриг под черным флагом и потребовал сдачи города.
Датский офицер открыл огонь, но был ранен ядром с брига, и солдаты сложили
оружие. Пираты высадились, и их глава оказался исланцем, ранее хорошо
известным часовщиком Юргеном Юргенсоном, ныне пиратом. Этот мерзавец, как
выяснилось, был влюблен в дочь губернатора и потребовал ее себе, а своим
пиратам разрешил грабить жителей, объявив себя королем Исландии. К счастью,
девушка успела тяжело заболеть. Но хороши исландцы! Никакого сопротивления
кучке бандитов не было оказано. Тысячи потомков яростных "пенителей моря",
завоевателей Англии, Нормандии и Винланда, покорно сносили безобразия
нескольких десятков разбойников, не сопротивляясь и даже не спасаясь
бегством. И ведь против них выступила не свирепые мавры, соперничавшие с
королевскими флотами Испании и Франции, а кучка подонков из портов
Северного моря. Ну это ли не падение пассионарности?
Однако не следует отождествлять большинство со всеми. Отдельные люди не
потеряли самообладания. Хотя они были не в силах поколебать общую трусость
и бессилие, себя они могли уберечь. В их числе оказался жених прекрасной
датчанки; он спасся на рыбачьей лодке и, наткнувшись на английский фрегат,
просил помощи. Англичане быстро подошли к Рейкьявику, под угрозой пушек
заставили пиратов сдаться и заковали их в цепи, а губернатора и его дочь
освободили. Главу разбойников судил английский суд и оправдал, так как он
не затронул интересов подданных Великобритании[23]. А исландцы после
шестинедельного пребывания под властью короля-пирата вернулись к своим
делам, на что только и были способны как люди гармоничные, цивилизованные и
безвредные для всех, кроме самих себя. Ибо повышенная беззащитность не
всегда способствует процветанию этноса.
"ВЫРОЖДЕНЦЫ", "БРОДЯГИ", "БРОДЯГИ-СОЛДАТЫ'
Наконец, в составе этносов почти всегда присутствует категория людей с
"отрицательной" пассионарностью. Иначе говоря, их поступками управляют
импульсы, вектор которых противоположен пассионарному напряжению.
Исландцы не потеряли хотя бы способность работать, чтобы прокормить свои
семьи, а также уберечь источники жизни: места лова сельди, колонии гаг, где
они собирали гагачий пух, и небольшие луга среди скал, нужные для прокорма
молочного скота. Но субэтнические образования в урбанистических
агломерациях древности являли собой куда худшие варианты. Разложившиеся
потомки римских граждан, потерявшие свои земельные участки (парцелы),
скопились в 1 в. в Риме. Они ютились в каморках пятиэтажных домов, дышали
зловониями "клоаки" - ложбины, по которой спускали в Тибр нечистоты, пили
вино из вредной свинцовой посуды, но настойчиво и нагло требовали от
правительства "хлеба и зрелищ". И приходилось давать, так как эти
субпассионарные толпы могли поддержать любого пассионарного авантюриста,
желавшего совершить переворот, если тот пообещает им дополнительную выдачу
хлеба и более шикарное представление в цирке. А защищать себя от врагов они
не умели и не хотели уметь, ибо учиться военному делу трудно.
Субпассионарий полагает, по собственной несокрушимой логике, что будущего
никто предвидеть не может, так как он, получатель хлебного пайка и зритель
цирковых представлений, не умеет делать прогнозы на основании вероятности.
Поэтому он делит получаемую информацию на два сорта: приятную и неприятную.
Носителей второй он считает своими личными врагами и расправляется с ними
при каждом удобном случае.
Результатом оказалось взятие Рима Аларихом (410 г.) причем готов было
меньше, чем боеспособных и военнообязанных в черте города Рима, не говоря
уже об Италии. И даже этот позор ничему не научил римлян. Готы обошлись с
побежденными мягко и ушли. Это дало повод для очередного самоуспокоения. Но
когда вандал Гензерих взял Рим (455 г.), объявив себя мстителем за
разрушение Карфагена, он легко учинил резню среди субпассионариев, которых
в отличие от гармоничных и безвредных исландцев никто не пожелал спасать.
После вандальского погрома Рим уже не оправился. Но как-то не хочется его
жалеть.
Аналогичная ситуация имела место в Багдаде, которым овладели не пришлые
варвары, а купленные халифом тюркские рабы - гулямы. В IX в. арабские воины
перевелись. Их потомки предпочитали заниматься мелкой торговлей и болтовней
на базарах. Чтобы охранять особу халифа, а подчас и границы халифата,
потребовались воины-профессионалы. Что же, их купили в степях Средней Азии
и пустынях Нубии. Они оказались единственной реальной силой в Багдаде и
стали смещать халифов по своему усмотрению. А население огромного города
плакало, ругалось и острило, но предпочитало жить не работая и умирать стоя
на коленях, только бы не защищаться.
Такие последствия и соответственно смену идеала дает потеря пассионарного
напряжения системой. Лозунг "жизнь для себя" - это легкий путь в черную
гибель.
Пассионарнооть отдельного человека сопрягается с любыми способностями:
высокими, малыми, средними; она не зависит от внешних воздействий, являясь
чертой конституции человека; она не имеет отношения к этическим нормам,
одинаково легко порождая подвиги и преступления, творчество и разрушение,
благо и зло, исключая только равнодушие; и она не делает человека "героем",
ведущим "толпу", ибо большинство пассионариев находятся именно в составе
"толпы", определяя ее потентность и степень активности на тот или иной
момент. Группа субпассионариев в истории наиболее красочно представлена
"бродягами" и профессиональными сенатами-наемниками (ландскнехтами). Они не
изменяют и не сохраняют его, а существуют за его счет. В силу своей
подвижности они часто играют важную роль в судьбах этносов, совершая вместе
с пассионариями завоевания и перевороты. Но если пассионарии могут проявить
себя без субпассионариев, то те без пассионариев - ничто. Они способны на
нищенство или на разбой, жертвой которого становятся носители нулевой
пассионарности, т.е. основная масса населения. Но в таком случае "бродяги"
обречены: их выслеживают и уничтожают. Однако они появляются в каждом
поколении.
