Античная эстетика

В Древней Греции расцвет эстетической мысли относится к VII-III векам до нашей эры. Уже у Гомера и Гесиода мы встречаем такие эстетические категории, как прекрасное, гармония, мера. Но в теоретической форме наиболее раннюю разработку эстетических категорий начинает пифагорейская школа. В этой идеалистической философии число считалось душой мира. Миром управляют числа. Вместе с тем, они считали, что в мире десять противоположностей, которые порождают гармонию. Гармония чисел есть, по их мнению, некая объективная закономерность, определяющая состояние мира в целом. Мир, космос есть некое упорядоченное единство. Практическим подтверждением числовой гармонии мира была созданная ими теория математических основ музыкальных интервалов. Они установили, что качественное своеобразие музыкального тона зависит от длины звучащей струны. Пифагорейцы предложили следующие математические соответствия музыкальной гармонии: октава 1:2, квинта 2:3, кварта 3:4. Гармонию они определяли как согласие несогласных, т.е. как единство противоположностей. По их мнению, гармония совершенства, красота суть одно и то же. Исходя из этого представления о строении мира, космоса они разрабатывали свою теорию музыкального воспитания человека, теорию воздействия музыки на нравы, страсти, на духовное и физическое здоровье человека.

Сократ (470 – 339 гг. до н.э.) отошел от принципа объективности. В центре его философии человек. Он мир понимает телеологически: все имеет целью пользу человека. Эстетические качества у него определяются целями человека. То, что не приспособлено для дела, для пользы, то не может быть прекрасным. Но вместе с тем он пришел к пониманию связи этического и эстетического. Для него идеалом является прекрасный духом и телом человек. Это сочетание греки называли калокогатией. Отсюда задача искусства по Сократу состоит в создании силой творческого воображения идеала человека. Сам Сократ начинал как скульптор и хорошо разбирался в произведениях искусства.

По Платону (428-427 – 348-347 гг. до н.э.) предметный мир, в котором мы живем, не есть истинное бытие. Подлинное бытие присуще духовным сущностям, “идеям”. Идеи – прототипы чувственных предметов. Чувственный мир – отражение сверхчувственных идей. Важнейшей проблемой в его эстетических воззрениях выступает проблема прекрасного. В диалоге “Гиппий Великий” он приходит к мысли, что прекрасное не сводится к удовольствию, не содержится в драгоценном материале, не есть полезное, пригодное. И ставит вопрос о “прекрасном для всех и всегда, о прекрасном как таковом”. Рассматривая наше созерцание, он показывает, что человек идет от любования физическим телом к любованию прекрасной душой, работой мысли, возвышается до созерцания идеального мира. Подлинно прекрасное для Платона может находиться только в мире идей.

Аристотель (384-322 гг. до н. э.) определяет прекрасное как меру, порядок, гармонию. Бытие он считает прекрасным безотносительно к чему бы то ни было. Оно есть абсолютно прекрасное. Само по себе прекрасное, красота связывается им с такими понятиями, как слаженность, соразмерность, определенность. Для нее должна быть характерна ограниченность величины. Высшее прекрасное есть человек. И здесь важно, по Аристотелю такое понятие как органическая целостность. Он различает благое (добро) и прекрасное и вносит значительный вклад в понимание природы искусства. Философ придерживается теории мимесиса, подражания, воспроизведения.

Понятие катарсиса обсуждалось задолго до его появления у Аристотеля и было приложимо к восприятию разных видов искусств. Сам же Аристотель разрабатывал теорию катарсиса как одного из важнейших компонентов искусства трагедии. Катарсис, по мысли Аристотеля – это очищение от аффектов через страх и сострадание трагическому действию.

Категория катарсиса отмечена вниманием эстетической науки, в том числе и новейшей. Когда исследователи размышляют об аристотелевском понятии катарсиса, то приходят к выводу о едином духовном средоточии в нем как эстетического, так и этического момента. Вместе с тем, в природе и процессуальных механизмах катарсиса до сих пор таится много загадок. Действительно, смертельные схватки, жизненные катастрофы и потери, трагические развязки и вдруг – чувство очищения и удовлетворения. Размышляя над этим парадоксом, ряд ученых подчеркивают важность такого условия возникновения катарсиса как ощущение собственной безопасности. С одной стороны, мы ставим себя на место героев, а с другой – мы ни на минуту не забываем, что перед нами – вымышленный мир, художественное произведение, что это все происходит не с нами. Ощущение себя участником и, одновременно, зрителем – важная особенность полноценного художественного переживания и катарсиса.

Аристотель также пишет о художественной правде. О воспроизведении силой творческого отображения жизненных характеров, типов. Он первым разработал классификацию искусства: искусство движения и искусство покоя. Мыслитель склоняется к мысли, что через искусство возникают такие вещи, формы, которые находятся в душе художника. Прекрасная форма не существует “загодя”, она есть результат продуктивной способности самого художника. Это уже новый мотив в понимании природы прекрасного и художественного. Подчеркивая очевидное своеобразие художественной реальности по сравнению с действительным миром, Аристотель ставит проблему соотношения правды и правдоподобия в искусстве. Правдоподобие возникает как результат искусного копирования реальности, всего того, что существует вне искусства. Правда в искусстве – нечто иное, стоящее выше правдоподобия; она и олицетворяет фактически особый художественный смысл, на выражение которого и направлены усилия художника.