Инстинкт забвенияТаше было одиноко. А когда она чувствовала себя одинокой, то ехала на окраину Москвы в крупные торговые центры, не останавливал даже пустой кошелек. Да и не шопинг привлекал, а люди. Таша садилась на скамейку или в большое мягкое кресло в холле и часами разглядывала посетителей мега-молла. Они проходили мимо, яркие, с возбужденными лицами, в витринах двигались полуразмытые отражения, и на душе у Таши становилось спокойно – все-таки, не одна в этом мире. И еще утешало то, что одиночества боятся абсолютно все люди. Но не сегодня. Сегодня одиночество захватило мозг, сердце, душу и ныло нестерпимо во всем теле. Никогда не думала Таша, что так прихватит. Всякое бывало, и пустота одолевала, когда добьешься определенной цели, испытаешь счастье победы, а потом депрессняк, пока не отыщется новая цель и новый способ, как расшибить себе бошку в поисках счастья. Но долгое время Таша жила одна, ни за кого не отвечала, ни от кого не зависела, ни перед кем не отчитывалась. Одна, и все тут. А потом появился он, а с ним возникла привычка – нести ответственность, жить не только для себя, спешить домой, где вечерами горит свет, свистит чайник на плите, постель согрета и тебя ждут. И вдруг свет погас, чайник замолк, постель холодна, а в квартире опять прописалась пустота, и казалось, что не выпишется больше уже никогда. Таша дождалась закрытия торгового центра и побрела на парковку, белую от снегопада, и думала, что если хочешь быть счастливым всю жизнь, то лучше не знать, что такое любовь. Ведь именно любовь делает человека уязвимым, будто открывает внутри души что-то вроде ларца Пандоры, только со страхами, слезами и болью. И маленькой надеждой на самом дне. Как ни странно, из всего этого можно сотворить счастье. Пока любишь. Как больно и тяжело было Таше, будто атмосферный столб увеличил давление на тело, даже ноги не сдвинуть. И ладно бы резкая боль – дернуло – и все, так нет же, она пульсировала, и приступы с каждым днем усиливались. Таша сейчас очень хорошо понимала смертельно больных, которым уже и обезболивающие не помогают. Понимала, почему они согласны на эвтаназию. Таша не верила в бога, а раз нет бога, то, скорее всего, нет и души. Тогда что же болит у нее в животе, под ребрами? Врачи бы точно нашли этому объяснение, да вот только излечить то, что выдирает нервы из души без анестезии, вряд ли кто сможет. Думы думами, а тело замерзло. Мороз сильный. Неподалеку была остановка трамвая, туда Таша и отправилась, хотя время позднее, вероятность дождаться трамвая ничтожно мала, но до метро далековато. Она решила подождать минут пять, ладно, десять. Чуть в стороне от остановки, под фонарем, женщина в тонком демисезонном пальто громко разговаривала по телефону. Снежинки кружили наверху в столбе света и зажигались звездами в ночи ее распущенных длинных волос. - Перестань истерить, - говорила в трубку женщина, - все переживешь, все забудешь. Человек такая тварь живучая и не зря наделен инстинктом забвения. Вот. Все, не реви. Завтра приеду, поговорим. Женщина сунула мобильник в сумку и спрятала руки в карманы. - Холод собачий, - сказала она Таше. Таша кивнула: - Трамвая не дождешься. - А может до метро? – предложила женщина. – Я одна боюсь в темноте, вдвоем-то веселее дойдем. А куда вы шли, может, вам другой дорогой, а я тут пристаю? - Не знаю. Минут пять назад думала, что иду топиться. - Юмор у вас черный. Впрочем, как и у меня. Не все понимают. Женщина сделала шаг в сторону от остановки: - Ну, что, идем? Таша ничего не ответила, пошла за незнакомкой. - А почему топиться?! Вода – градусов пять! Какой-то нечеловеческий способ – сигать в воду в мороз! – без капли иронии в голосе возмутилась незнакомка. - А вам-то какое дело? Вы что, Фрейд на прогулке? - злобно выдала Таша, потому что ненавидела, когда незнакомые люди лезли к ней в душу. - Понятно. Любофф, значит… - женщина вдруг остановилась, задумалась, потом решительно зашагала дальше. - Знаешь, ну, ее - любофф эту, лучше абсентику почуть. Извини, что я уже на «ты». Вокруг безлюдную улицу, крыши, балконы, деревья, припаркованные машины укутывал снег, Таша заметила, что они первые, кто оставляет следы на белом тротуаре. - Ладно, - замедлила шаг женщина и бесцеремонно взяла Ташу под руку. - Валяй, рассказывай, что там случилось у тебя. Не стесняйся. Я – профессиональная жилетка. Давай, если хочешь, излейся. Привыкла я уже, миссия, видать, у меня такая на этом свете. Может, тебе повезло. Не всем потенциальным самоубийцам попадаются случайные прохожие. - Случайные прохожие – профессиональные жилетки, - поправила Таша. – А, в общем-то, и я жилетка. - Приятно познакомиться, - улыбнулась женщина. Таша поежилась. Сжала кулаки, словно схватилась за невидимую опору и вдруг, сама того от себя не ожидая, выложила перед незнакомкой свою мозолистую душу, вытряхнула и запихнула обратно, под ребра. Женщина ничему не учила, не давала советов, не осуждала, просто слушала и кивала, а Таше как-то легче стало. И абсент не нужен. Спускаясь в подземный переход, женщина сказала: - Быстро мы с тобой дошли, - посмотрела на часы, задумалась. - Полчаса всего, метеоры прямо. - Еще бы, от холода и не так побежишь, - поежилась Таша, прижимаясь ближе к стене, к решеткам, откуда поднимался теплый воздух из метро. Тело совсем заледенело, зато душа отогрелась и пела песню, что еще с утра к Таше пристала. Про любовь, естественно. На эскалаторе женщины выяснили, что им в одну сторону, и даже выходить на одной станции, а потом оказалось, что и живут они на одной улице, и мало того, в одном доме, только в разных подъездах. - Надо же! – удивилась незнакомка. – Чудеса случаются! А я роман пишу о том, как две женщины переписывались в интернете, а потом узнали, что живут в одном городе и работают в одной фирме, в соседних кабинетах. Чувствую себя прорицательницей. - Индийское кино прямо, - улыбнулась Таша, когда голос из динамиков привычно произнес «осторожно, двери закрываются», и поезд дернулся, помчался в туннель. - Меня Маргарита зовут, - представилась женщина. – А родилась я на Патриарших, в том доме, напротив которого Берлиозу голову отрезало. - Прямо-таки и Берлиозу? – опять улыбнулась Таша. - В жизни всякое бывает, - лукаво улыбнулась попутчица. Когда поднялись на поверхность, где снег совсем разбушевался, Таша спросила: - А как у тебя-то с жизнью? Маргарита задумчиво ответила: - Да вот, час назад хотела напиться абсента. А тебя выслушала и поняла – у меня тоже такое было. Только уж все забылось давным-давно – и плохое, и хорошее. - Инстинкт забвения? - И правильно. Зато появится место для нового хорошего. - И нового плохого. Маргарита вздохнула: - Ну, это само собой. Жисть.
Дома Таша засыпала, будильник тикал так громко, словно время ковыляло по комнате на костылях. Раньше это ее раздражало, а теперь наоборот, радовало, точно дома есть еще кто-то живой, кроме нее. Как приятно растянуться в теплой постельке зимней ночью, когда вьюга за окнами. Хорошо бы еще заснуть на чьем-нибудь теплом плече. Нет плеча, так и подушка сойдет. Таша все еще грустила, но больше одинокой себя не чувствовала, ворочалась, взбивала ногами одеяло, представляла, как утром выпьет чашечку своего любимого кофе с лимоном, который уже давно не покупала потому, что у того, кого она любила совсем недавно, была аллергия на цитрусовые. «Все-таки, нет худа без добра. Вот! Непременно завтра на работу надену свой любимый свитер, который он терпеть не мог», – подумала Таша, потянулась и закрыла глаза. И еще ей хотелось, чтобы снег поскорее растаял. И снег скоро растаял. В начале апреля…
|
