КАК РОЖДАЛАСЬ ПЕСНЯ

 

Однажды после полудня Джерихан пас свое стадо на склоне. Жара спала, дул свежий ветер с севера. Джерихан, сидя на камне, запел вполголоса. Потом громче. И вдруг смолк: могут услышать в селе. Что, если кто-нибудь спросит его об этой песне? Как он ответит?

Встав, он пошел к развалинам селения Уаллаг сых, скрылся за башней и снова запел, а овцы двинулись в сторону Барзикау, к пшеничным полям. Снизу, из села, закричали, чтобы он отогнал отару подальше от пшеницы, но Джерихан ничего не слышал.

В это время неподалеку проходил учитель Заур. Он отогнал овец и направился к башне. Подойдя поближе, он услышал слова песни, но различить сумел только часто повторяемое слово «Ленин». Заур решил было, что кто-то из его учеников нараспев декламирует стихотворение о Ленине, но увидел за башней незнакомого юношу.

— Добрый день, — поздоровался Заур, подойдя незаметно. — Петь песни — хорошее дело, но овцы твои были в пшенице.

Пастух вскочил, взбежал на пригорок и, увидев отару на пастбище, улыбнулся учителю.

— Не веришь? Тебе уже кричали из села, а я шел мимо и отогнал стадо, — сказал ему Заур. — За это ты споешь мне песню, которую пел только что. Прости, забыл твое имя…

— Джерихан, — ответил юноша, застеснявшись.

— Извини меня, Джерихан, а почему ты не ходишь в школу?

— Не знаю, — ответил тот и, помолчав, добавил: — Кто-то ведь должен присматривать за стадом…

— Здесь у всех есть стада, но дети ходят в школу. А ты и раньше не ходил.

— Полтора года ходил, пока был маленьким, а потом отец не пустил.

— Почему?

— Научился, говорит, ягнят считать — и довольно…

— А сам-то ты хочешь учиться?

— Конечно! Но как я теперь сяду рядом с малышами? Говорят, комсомольцы собираются открыть школу для взрослых — туда и буду ходить.

— Значит, тебя зовут Джериханом? — сказал Заур и задумался. Будто вспомнив что-то, спросил: — Не тот ли ты Джерихан, о котором говорят, что он слагает песню о Ленине?

— Я надеюсь найти мотив песни, а вот слова…

— Прекрасно! — воскликнул Заур. — В песне самое главное — мотив. Песня не может быть похожа ни на какую другую. Она должна быть красива и близка человеку. А слова… Автор должен хорошо знать того, о ком он слагает песню, знать все, что совершил этот человек для народа.

На следующий день они договорились встретиться вновь. На разве может пастух распоряжаться своим временем?

Ранним утром у ворот Джерихана спешился всадник, житель глубинного села Хилак. Недавно отары его вернулись с зимних пастбищ, и ему нужен был человек, который доил бы овец в течение месяца. Посоветовали взять Джерихана, и он приехал поговорить с его отцом. Отец возражал: дескать, свой скот без присмотра остается, но гость уговорил и увез с собой Джерихана.

Хилак расположен высоко в горах. От аула Андиевых расходятся две дороги. Одна ведет на юг, другая — на пастбище Дзамарас.

На следующий день Джерихан занялся тем, что его волновало и тревожило. Никто не мешал ему, никто его не слышал. Широки, просторны дзамарасские пастбища! Кто обитает здесь? Только чабаны. Но и они пасут скот вдали друг от друга.

Джерихан знал от старших, как слагают песни сказители: прислушиваются к шуму ветра, к журчанию ручья, к шуму мельничных жерновов, к свисту косы, к перезвону молота и наковальни.

Он слушал и удивлялся. Ветер подул с ледников, обдал холодным дыханием зеленую траву — звучит одна песня. Другая — когда повеет теплом и, зачесывая низкие кусты азалий, ветер устремляется к вершинам. А вот слышится буйное журчание воды в ущелье, да так явственно, будто сидишь у самого берега и вода касается твоих ног. Или вдруг журчание смолкнет и издалека донесется гортанное клокотание реки… Наверное, нет музыканта искуснее, чем бог ветров Галагон, и струны арфы его — реки, ущелья, горы, леса, кустарники, травы.

Джерихан нашел интересное место в горах — узкий, глубокий овраг, расширяющийся внизу на альпийских лугах. Если подойдешь к оврагу и крикнешь — звук многократно повторится эхом. А песню затянешь — кажется, будто хор тебе вторит… А водопад? Подойди — и не услышишь даже голоса своего, но когда ветрено — «кажется, будто вода поет, разбиваясь о камни.

Мелодия песни должна слагаться из множества оттенков, как слагались из множества разных камней сторожевые горские башни. Она должна волновать сердца людей и звучать мужественным призывом к борьбе…

Джерихан пришелся, по душе пастухам. Шустрый, ловкий, проворный малый, поет, веселится, умеет держаться непринужденно среди старших. Он стал их любимцем. Он пел им осетинские песни, но свою песню о Ленине — никогда. Он говорил, что она еще не может им понравиться.

Джерихан уходил к водопаду и подолгу пел там, подбирая слова и оттачивая мелодию.

Незаметно прошел месяц. Джерихан вернулся домой в Барзикау.

Вечером, когда стемнело и закончились домашние дела, Джерихан отправился в Даллагкау к учителю.

Заур подробно расспрашивал его о песне, потом попросил спеть. Джерихан начал тихо, вполголоса, будто в легенде чабан с Белой горы обращается к чабану с Черной горы:

 

В белом Туале[33]

Чем дальше — горы все круче,

Земля узка.

Мы сложили

О Ленине — нарте[34]великом — песню,

Вспахивая наши поля…

 

Заур слушал внимательно. Джерихан смолк, а он все сидел, думал. Кто знает, какие мысли пробудила в нем эта пастушья песня?

Учитель был первым человеком, кто похвалил песню, и прежде всего за то, что сложена она была так, как слагаются все осетинские героические песни, — самобытно, поэтично и просто. Она выражала сердечную боль горцев, великое их горе и в то же время звала на борьбу за светлое будущее, вдохновляла на подвиг.

Песня родилась. «Пусть народ услышит и обсудит ее, — решил учитель. — Нужно расширить текст, а имеющийся — еще и еще отточить так, чтобы каждая фраза несла ясную и глубокую мысль».