Покайтесь, живущие, и упокойтесь во Христе.

Элизабет Чайлдерс

Прах моего праха,

И прах с моим прахом,

О, дитя, умершее, входя в мир,

Смерть с моей смертью!

Не узнав Дыхания, хоть ты так старалась,

С сердцем, бившимся, пока ты жила во мне,

И остановившимся, когда ты оставила меня для Жизни.

Все хорошо, мое дитя. Ведь ты никогда не прошла

Длинный, длинный путь, что начинается со школьных дней,

Когда маленькие пальчики расплываются от слез,

Падающих на кривые буквы.

И первая рана, когда маленький дружок

Бросает тебя ради другой.

И болезнь, и лицо Страха у кровати;

Смерть отца или матери;

Или стыд за них, или бедность;

Вот окончилась девичья печаль школьных дней;

И слепая Природа заставляет тебя пить

Из чаши Любви, хоть ты и знаешь, что напиток отравлен;

К кому ты поднимешь свое лицо-цветок?

К ботанику - или слабаку? Чья кровь воззовет к твоей? -

Чистая или дурная, это не важно,

Ведь это кровь, зовущая твою.

А потом твои дети - о, кем они могут оказаться?

И какова будет твоя печаль? Дитя! Дитя!

Смерть лучше Жизни!

Эдит Конант

Мы стоим вокруг - мы, воспоминания;

И прикрываем глаза, потому что страшно прочесть:

“Июнь 17, 1884, возраст - 21 год и 3 дня.”

И все изменилось.

А мы - мы, воспоминания, стоим сами по себе,

Ибо ни один взгляд нас не замечает, и не знает зачем мы здесь.

Твой муж умер, сестра живет далеко,

Отца согнула старость;

Он забыл тебя, он едва выходит из дома

Последнее время.

Никто не помнит твое изысканное лицо,

Твой трогательный голос!

Как ты пела, даже в то утро,

С пронизывающей сладостью, волнующей печалью,

До появления ребенка, умершего с тобой.

Все забыто всеми, кроме нас, воспоминаний,

Которые в свою очередь забыты миром.

Все изменилось, кроме реки и холма -

Даже они изменились.

Лишь пылающее солнце и спокойные звезды неизменны.

И мы - мы, воспоминания, стоим тут в почтении,

Глаза наши устали от слез и закрылись -

В безмерной усталости!

Чарльз Вебстер

Сосновый лес на холме,

И ферма за несколько миль,

Ясно видны как сквозь подзорную трубу

Под небом павлиньей синевы!

Но одеяло облаков к полудню

Укутало землю. И ты шел по дороге

И клеверному полю, где слышалось только

Прозрачное тремоло кузнечиков.

Потом солнце зашло среди мощных течений

Отдаленных бурь. Поднимающийся ветер

Очистил небо и раздул языки пламени

Нагих звезд, и качал коричневую луну,

Висящую меж кромкой холма

И мерцающими ветками яблоневого сада.

Ты шел берегом, задумавшись,

А горла волн были словно козодои

Поющие и плачущие под водой

Под шорох ветра в кронах кедров,

Пока ты не остановился, слишком взволнованный для слез, у дома,

И, посмотрев вверх, увидел Юпитер,

Касающийся шпиля огромной сосны,

А глянув вниз увидел мое пустующее кресло,

Раскачиваемое ветром на пустом крыльце -

Мужайся, мой любимый!

Отец Моллой

Вы там, Отец Моллой, где освященная земля,

И где крест над каждой могилой,

Не с нами на холме -

Не с нами, нетвердыми в вере, с неясным в́идением,

Уплывающей надеждой и непрощенными грехами.

Вы были так человечны, Отец Моллой,

Иногда поднимая с нами дружескую чашу,

Принимая нашу сторону, сторону тех, кто хотел спасти Спун Ривер

От холода и скуки деревенской морали.

Вы были как путешественник, приносящий коробку с песком

Из пустынь вокруг пирамид

Наделяя их, и сам Египет, жизнью.

Вы были частью славного прошлого, были связаны с ним,

И тем не менее были так близки ко многим из нас.

Вы верили в радость жизни.

Вы не стыдились плоти.

Вы принимали жизнь как она есть,

И в ее изменениях.

Некоторые из нас почти пришли к вам, Отец Моллой,

Видя, как ваша церковь понимала сердце,

И поддерживала его

Через Петра, что был Пламя¹,

Петра, что был Камень².

1 - "7. Об Ангелах сказано: Ты делаешь Своих Ангелов ветрами и Своих служителей пламенем огня." - Послание к евреям. Глава 1

2 - "18 и Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее;" - Матфей 16

Эми Грин

Не "Седой юнец с отчаяньем во взоре"¹,

Но старик с гладкой кожей

И черными волосами!

У меня всю жизнь было лицо юноши,

И многие годы - душа, застывшая, скрюченная,

В мире, который видел во мне лишь клоуна,

Которого можно иногда пренебрежительно окликнуть,

Иногда - требовать от него как от мужчины, по настроению,