Художник. И стукнулся своею головойИ стукнулся своею головой О голову чужую... Поставил нам этюд учитель — Гипсовую голову Какого-то Вольтера, кажется. Ну вот, сидим, рисуем. Я мучаюсь, а все выходит криво. Прикладываю к глазу карандаш, Линейкой измеряю, как учил он. Все зря — чудовище какое-то С отвисшим носом, А вовсе не Вольтер. Учитель сзади ходит, Глядит, как мы рисуем, Все ближе, ближе — Чувствую его спиной. А нос проклятый этого Вольтера Совсем как полумесяц изогнулся. И тут я встал. Взял кисточки и краски И — вниз по лестнице...
Мама. Глупец? На то он и учитель, Чтоб поправлять учеников. Что для него какой-то нос! Он мигом бы тебе его подмазал. Ты ведь видал его картины в мастерской — Какая красота! И ты б такие рисовал, Когда б хотел учиться.
Художник. Не хочу!
Мама. Ты хочешь плохо рисовать?
Художник. Когда рисую плохо, это я, Зачем себя калечить, мама?
Мама. Сынок, плохой сапог никто не купит. И все твои картинки при тебе.
Ворошит рисунки. Заборы, козы, самовары... Постой, а это кто? Чего молчишь? Скрываешь?
Художник. Эт-то Б-белла...
Мама. Кто? Белла Розенфельд? Вот это новость! Ни отец, ни я об этом ничего не знаем. Ты, может быть, на ней еще Жениться хочешь?
Художник. Да, может быть...
Мама. Кто ты и кто она? Ты это знаешь? У этих Розенфельдов Три ювелирных магазина. Понял? Я внутрь никогда не заходила, Но на витринах!.. Господи, чего там только нет: И кольца золотые, и браслеты, И камни драгоценные, и серьги.. . Художник. Мне серьги не нужны. И кольца тоже.
Мама. Кто за тебя отдаст ее, подумай! И чем накормишь ты ее у нас? Селедкой с луком?
Художник. Послушай, мамочка...
Мама. И слушать не хочу!
Быстро уходит в глубину сцены. Художник некоторое время стоит молча, погруженный в свои мысли. Потом достает из бочки скрипку, усаживается на конек крыши, играет. Появляется А н г е л. Некоторое время наблюдает за Х у д о ж н и к о м. Ангел. Скрипач на крыше?
Художник. Семейная причуда. Ты деда помнишь моего? Ангел Ну, как же! Его, бывало, ищут, А он сидит себе на крыше С улыбочкой блаженной, И скрипочка в руках.
Художник. Играл он скверно, еле-еле...
Ангел. Зато с душой...
Художник. Однажды, помню, я к нему забрался — Совсем еще ребенком — И спрашиваю: «Дедушка, зачем Сидишь на крыше ты, Как птичка воробей?» А дед мне улыбнулся и сказал: «Иаков, праотец наш, однажды видел Лестницу чудесную во сне. Она стояла на земле, малыш, А верх ее касался неба». «И можно, дедушка, по ней взойти туда?» «А почему же нет? Ты только отыщи, Где нижняя ступенечка. Быть может, Где-то здесь, на крыше...»
Ангел. С тех пор ее ты ищешь?
Художник. Да.
Ангел (звонко). Вот лестница, смотри!
Игра света. Художник. Не вижу!
А н г е л перебегает на другое место. Ангел. Вот, вот она! Сюда!
Художник. Где? Я ослеп!
Ангел. Да вот же нижняя ступенька. Становись!
Художник. Стою. А дальше?
Ангел. Карабкайся наверх. Но помни: Не жалуйся, когда ослабнут руки, Когда от голода сведет живот, Когда ночное воронье Тебя забьет до полусмерти Своими клювами...
Художник. Пугай, пугай — Мне все равно не страшно! Я вижу город — там судьба моя. На улицах и площадях там море красок, Поющих и кипящих, как вино. Там двадцать, тридцать, сорок тысяч Художников со всех концов Земли, И среди них один, неистовый, который Себе отрезал ухо, чтоб писать Картины так, как Бог ему велел.
Свет медленно гаснет. Мощно звучит орган. Темнота. Когда сцена освещается вновь, в наступившей тишине слышится разноголосица множества тикающих часов. Вбегает ликующая Белла, в руке у нее конверт. Любимый! Еле дождалась, Пока отец уйдет из магазина. Какое счастье — мы наедине...
Вынимает из конверта письмо. Прислушивается. Нет, нет, мы не одни. Ты слышишь — рядом дышит Стена часов, отсчитывая время. Заливчато будильники смеются И ходики ворчат, как старики. Я им скажу сейчас: «0становитесь! Замрите, стрелки, маятники, гирьки!», И время остановится для нас.
Тиканье часов резко обрывается. Б е л л а разворачивает письмо. Любимый, говори!..
В другом конце сцены появляется Х у д о ж н и к. Художник. Я на четвертый день чуть не удрал отсюда.
Белла. Ты? Из Парижа?
Художник. Голодный, безъязыкий, Никому не нужный, Я ночевал то под мостом, то в сквере, Укрывшись до подбородка Звездным небом.
Белла. Бедный!
|
