Возраст беларуского народа

Что говорит по этому вопросу беларуская наука?

«В процессе формирования и развития беларуский народ прошел стадии от объединения племенных союзов через народность до нации», – сказано в энциклопедии «Беларусь» (Минск, 1995, с. 517). «В XIII–XVI веках сформировался беларуский этнос» (там же, с. 107). «Процессы консолидации беларуской народности в беларускую нацию начались в XVI – начале XVII века» (с. 529).

Итак, беларуский этнос формировался с XIII века (когда появилось Великое княжество Литовское – ВКЛ) – это означает почти 800 лет истории, а беларуская нация формировалась с XVI века (с эпохи Франциска Скорины) – это еще 500 лет истории. Что же тут «юного»? Скорее, о глубокой древности говорить надо. Например, американская нация вдвое моложе беларуской, а польская родилась одновременно с нами.

Еще доводилось слышать мнение, что, дескать, «огромное влияние на формирование беларуской нации оказала Великая Отечественная война». Однако в энциклопедии «Беларусь» ясно сказано, что процесс формирования беларуской нации окончился в 1910‑ 1920‑ е годы (с. 529). В Великой Отечественной войне наш народ участвовал уже как полностью сформировавшаяся нация.

К тому же ту войну вели коммунисты, которые считали своей задачей формирование единой советской нации. Они боролись с национальным сознанием и национальной культурой народов СССР, а не развивали их. Поэтому в советский период никакого «формирования народов и наций» происходить не могло в принципе (национальное движение существовало в СССР только в период 1920‑ х годов, а в 30‑ е уже было свернуто и считалось «проявлением мелкобуржуазного сознания»).

Конечно, жизнь беларусов в СССР (восточных с 1922 года, западных – с 1939) оказала свое влияние на менталитет народа, причем негативное: была истреблена его политически активная часть, развилось равнодушие к жизни своего государства. Но все это касалось только социального сознания, и лишь в малой части – сознания национального.

Народ остался тот же самый. Со своим генофондом и антропологией, языком, материальным укладом жизни, национальными традициями, со своим национальным характером. Именно все это определяет национальную идентичность народа, и во всем этом произошло очень мало изменений[2].

Заявления о том, что «беларуский этнос очень молодой», создают нелепую картину истории. А кем же, если не беларусами, были Вссслав Чародей (XI век), Евфросиния Полоцкая (XII век), Давыд Гродненский (XIV век), Франциск Скорина (XVI век)? Неужели московитами, киевлянами или поляками?

Русский историк Лев Гумилев в своей книге «От Руси до России» отметил, что на Куликовскую битву «привели свои белорусские полки белорусские князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи». Почему же, в таком случае, «беларусы – очень молодое историческое явление», если они, согласно российской историографии, еще в 1380 году привели на Куликовскую битву «белорусские полки», да к тому же под началом «белорусских князей»?

Путанице в какой‑ то мере способствует тот факт, что после второго восстания против русского господства (1830–1831 гг) царь Николай I решил в 1840 году переименовать наш этнос, дабы оградить его от «памяти ненужной» о своей былой государственности. То есть, от памяти о Великом княжестве Литовском, захваченном Россией в период с 1772 по 1795 годы. Именно тогда власти империи официально переименовали литвинов в «белорусов». До того «белорусами» в России называли только жителей Восточной Литвы (нынешних Витебской и Могилевской областей), а вот жителей современной Центральной и Западной Беларуси именовали литвинами.

С 1840 года по указу царя термин «Литва» стал запрещенным, равно как и «литвин». Вместо него царизм ввел термин «беларус». Но и он после восстания 1863‑ 1864 гг тоже стал запрещенным, а всех «белорусов» (литвинов) было «высочайше велено» именовать «западно‑ русами». Тем не менее, вплоть до начала 1950‑ х годов сельские жители Беларуси (например, в Минской области) по‑ прежнему вызывали себя или литвинами, или «тутэйшыми», а не «белорусами», ибо такого названия селяне не признавали.

Но вся эта история с переименованием никак не означала изменения сути этноса. Во‑ первых, она явилась актом насилия колониальных властей, обеспокоенных постоянными волнениями в «самой мятежной колонии России», как говорил генерал‑ губернатор Михаил Муравьев (которого наш народ прозвал вешателем). А во‑ вторых, национальную идентичность народа определяют его генофонд и антропология, материальный уклад жизни, язык и традиции, национальный характер, распространенные типы личности. Все это осталось тем же.

Кстати говоря, изменение исторического названия коснулось не только нашего народа. То же самое пережили русские и украинцы, но в отношении этих двух народов никто почему‑ то не говорит, что они «юные».