ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

Под именем индивидуальной психологии стала ныне широко известна новая отрасль человекознания, осно­ванная автором настоящей статьи. Большое распро­странение она получила благодаря успехам в коррекционной работе с трудновоспитуемыми, педагогически запущенными детьми и в лечении неврозов. Все больше признаются и ее возможности в области профилактики указанных отклонений в душевном развитии, ее воспи­тательное значение. Нет уже, по-видимому, ни одного направления в психологии, которое не считалось бы с важнейшими положениями индивидуальной психологии. Несмотря на критику, которой первоначально подвер­галась эта теория, не было причин для сколько-нибудь существенного изменения ее научных основ.

Свою первую задачу она видит в новом освещении проблемы тела и души. Исходным материалом для ис­следований явились данные биологии и медицинской патологии; было установлено, что ребенок на собствен­ном опыте узнает свойства и возможности своего орга­низма и в условиях длительного переживания чувства собственной неполноценности (Minderwertigkeitsgefuhl) стремится ощутить собственную целостность, способ­ность преодолеть свою природную слабость, трудности в социальных отношениях, стремится испытать чувство полноценности. Соответственно испытываемым трудно­стям и ощущению своей слабости человек испытывает растущее стремление ощутить свою силу (букв, стрем­ление к власти — Streben nach Macht), с которым свя­зана потребность индивида направить развитие прису­щих ему сил и возможностей к некой конечной, смутно представляемой им цели — «совершенству». Те ду­шевные процессы, движения, формы движения и т. п., способности и «дарования», которые мы позднее нахо­дим в человеке, имеют своим источником индивидуаль­ный опыт, творческую силу индивидов, которая в своем сложном и трудном развитии направлена все к той же мнимой конечной цели. Все сказанное дает нам право называть нашу науку индивидуальной психологией.

В ходе индивидуально-неповторимого освоения ре­бенком мира его творческие стремления встречаются с самыми различными препятствиями. Поэтому с первых двух лет жизни, когда ребенок находит собственное «Я» и начинает свое восхождение к соответствующей этому «Я» конечной цели, все душевные феномены представ­ляют собой не реакции, зависящие от степени напряже­ния, которое ребенок испытывает в определенной си­туации, а творческие установки. Именно поэтому решающее значение приобретает не абсолютная значи­мость его телесных органов и соответствующих им фун­кций, а их относительная ценность, их значение для жизни в данном, индивидуально-своеобразном мире. По­скольку у каждого ребенка этот процесс уникален, мы считаем, что в основе закладывающейся у ребенка ду-шевной структуры лежат не объективные значения, а его индивидуальные впечатления, которые из-за огромного множества влияний на детей и их ошибок не могут быть причинно объяснены. Их особенности можно понять, лишь постигая сущность стиля жизни индивида.

При этом особое значение имеют исследования, вскрывающие конечные цели человека. Не говоря уже о том, что мы вообще не должны рассматривать чело-века иначе как целостное существо, действующее целе­сообразно и обдуманно, человеческая жизнь и все его действия предполагают постоянное стремление к од-ной определенной цели. Телеология душевной жизни подчиняется в общем имманентным закономерностям, но в своем индивидуальном своеобразии цели человече­ских действий определяются самим индивидом.

Если бы нам была известна цель личности, о кото­рой мы (очень приблизительно) можем судить лишь по Тому, как индивид преодолевает свои жизненные за­труднения, то мы могли бы понять и объяснить язык душевных феноменов: как и почему возникли те или Иные их особенности, почему в ходе развития были ис­пользованы те или иные врожденные свойства индиви­да, какими должны быть черты его характера, его аффекты, чувства, его логическое мышление, моральный облик, эстетические чувства, чтобы индивид смог до­стичь своей цели. Мы могли бы понять, почему в его развитии наблюдаются отклонения от нормы и на­сколько они велики, если бы смогли узнать, насколько цель индивида отличается от нашей и вообще от целей, предписываемых нормами общественной жизни. Ведь мы можем узнать почерк знакомого композитора в не­известной нам до сих пор мелодии, а в форме завит­ков архитектурного украшения — определенный ар­хитектурный стиль, поскольку часть всегда связана с целым. Определить жизненный путь человека таким образом не всегда столь же просто. Существующая ти­пология ничего не говорит нам об индивидуальных от­клонениях (различиях). Если бы мы могли, исследуя завитки и мелодии человеческой жизни, сделать вывод об исходной цели человека, в целом о его жизненном стиле, тогда мы могли бы почти с такой же надежностью, как в естественных науках, и почти с математической точностью определить место этого человека среди дру­гих людей, показав на деле значение индивидуально-психологических исследований, предсказать, как ин­дивид будет действовать в определенных ситуациях.

По-видимому, индивидуальная психология помо­жет исследователям разрешить эту задачу. Результаты наших исследований, которые можно использовать для выявления целей и жизненного стиля человека, будь то ребенок или взрослый, трудновоспитуемый или невро­тик, основаны на изучении эмпирически найденных фактов, доступных каждому, и которые мы смогли по-иному осветить и систематизировать, руководствуясь нашими теоретическими взглядами и используя соот­ветствующие способы наблюдения. Мы научились ви­деть в любом душевном движении одновременно про­шлое, настоящее и будущее и конечную цель человека, а также исходную форму ситуации, в которой форми­ровалась личность пациента в раннем возрасте. Ду­шевные явления как особый тип процессов жизни пред­ставляют собой движение, всегда направленное к финалу. Если в этом утверждении мы увидим не метафо­ру, а примем его всерьез, то из него следует вывод о том, что под влиянием конечной цели все душевные дви­жения упорядочиваются в единую линию активности (Aktionslinie) и каждое отдельное душевное движение подготавливает акт, следующий за ним. В самом дей­ствии глубоко заложено стремление к завершенности.

Вследствие этого любой шаг на жизненном пути реали­зует общее стремление к целостности, а компенсация имеет задачу сгладить недостатки, достичь высшего уровня развития.

Таким образом, процесс компенсации, глубоко ле­жащий в основе всей человеческой жизни, — творчес­кая сила. Она создала человеческую культуру как средство сохранения человеческого рода и формы вы­ражения, и жизненный стиль индивида как реакцию организма на давление внешнего мира, как средства защиты (Sicherungen), как постоянные попытки сба­лансировать действие сил в системе человек — зем-ля — общество — род. Таким образом, конечной целью все х душевных стремлений являются уравновешен­ность, безопасность, приспособление, целостность.

Установление такого баланса сил, или возник­новение дисгармонии, происходит, конечно, не по математическим или физическим законам, а на основе индивидуальных впечатлений, всецело определяющих­ся конечной целью данного индивида. В зависимости от того, в чем индивид, приспосабливаясь к реальнос-ти, находит свою конечную цель, — видит ли он себя — в своих детских фантазиях или при выборе профессии — в роли кучера, лошади, генерала, лечащего врача или спа-сителя человечества, — именно в зависимости от этого он будет ощущать и оценивать достигнутую им позицию. Заэтими фактическими, «конкретизированными» конеч-ными целями лежит все то же творческое стремление индивида скомпенсировать свои недостатки, при-способиться к реальной жизни и прежде всего прису­щие ему мужество и уверенность в своих силах. Все это обусловливает также поведение индивида, его ми­ровоззрение, его поступки, или, говоря традиционным языком психологии, его характер, темперамент, аффек-ты, чувства, волю, особенности его логического мышле­ния, направленность его внимания и его действий.

В этой системе отношений решающим является ощу-щение собственной ценности или чувство собственной Личности (индивидуальности— Personlichkeitsgefü hl), большая или меньшая сила которого побуждает к ре­шению индивидуально понимаемых жизненных задач. В этой целостной системе отношений нет величин, Которые можно было бы вычислить математическим пу

тем. В последующей жизни индивида не. имеют ника­кого значения ни особенности его телесной или духов­ной организации, ни наследственные способности, если они не включаются в формирующийся в первые 3—5 лет жизненный стиль индивида. Так, например, «акус­тическая способность», если считать ее способностью, совершенно не развивается из-за отсутствия надлежа­щего присмотра за ребенком или из-за слишком забот­ливой опеки. По словам биографа, Карл Великий, несмот­ря на все усилия, так и не смог научиться чтению и письму якобы из-за отсутствия прирожденных способ­ностей к ним. Мы теперь отрицаем существование та­ких врожденных способностей, с тех пор как использу­ем методы обучения Песталоцци и др. Если мы будем учитывать индивидуально-психологическую позицию и предшествующее обучение индивида, его постоянную и упорную борьбу с жизненными трудностями, которая начинается очень рано, то вместо безмолвного поклоне­ния гениальному дарованию мы приблизимся к пони­манию его возникновения.

Точно так же ситуация, среда или переживания ре­бенка сами по себе не могут быть причинами поведения. Их значение и действенность зависят от опосредующих душевных процессов. Они ассимилируются ранее при­обретенным жизненным опытом ребенка. Вот почему в глубоко нравственной семье иногда вырастает преступ­ник, а в семье тунеядцев — полезный член общества. Никогда одно и то же событие не переживается двумя разными людьми одинаково, и от жизненного стиля че­ловека зависит, какие уроки он извлечет из пережитого. Конечно, человек никогда не может сделать из жизнен­ных событий абсолютно правильный вывод и неукосни­тельно следовать ему. И вряд ли всегда существуют причины огромного множества человеческих заблужде­ний. Из-за всего этого детерминистический способ ис­следования в учении о душевной жизни невозможен.

Таким образом, всю жизнь и отдельные формы ее выражения пронизывает единая линия активности, ле­жащая в основе индивидуальности. Любое душевное явление всегда означает большее, чем находит в нем здравый смысл. Только в сопоставлении со всей систе­мой отношений можно узнать, означает ли ложь хва­стовство или увертку, является ли пожертвование про-

явлением сострадания или мании величия, соболезно­вание — социального чувства или высокомерия. Ваг-нер и Лист говорят нам о разном одними и теми же созвучиями. Все душевные феномены в целом опреде­ляются стремлением к превосходству, но все несут в себе индивидуальные нюансы этого стремления и того общественного чувства, которое соединяет данного индивида с другими. Последнее, данное человеку от рождения, должно постоянно развиваться в раннем детстве, иначе индивид будет испытывать затруднения в приспособлении к обществу. Делая этот вывод, мы не отдаем дань общественным условностям, как думают некоторые. То, что человечество может достичь своего светлого будущего лишь благодаря развитию социаль­ного чувства, не есть только наше личное желание или убеждение. Мы вовсе не оригинальны, утверждая это. Все религиозные, юридические, государственные, соци­альные институты были созданы главным образом для того, чтобы сделать совместную жизнь легче и лучше, предписав индивидам жить так, как это необходимо для сохранения человеческого рода. Индивидуальная пси-хология стремится к этому же, только она лучше вскры-вает препятствия, встающие на пути развития социаль­ного чувства, и стремится найти методы их обнаружения.

Все значимые приобретения в человеческой жиз-ни обусловлены социальным чувством. Пожалуй, толь­ко одно из них по своему происхождению иное. Это чув­ство неполноценности ребенка, обусловленное его слабостью, которое усиливается и растет, как только ребенок осознает или смутно чувствует собственную бесполезность для общества.

Каждому теперь становится ясно, что любое уси­лие стремления к личной власти задерживает развитие общественного долга. А недоразвитие последнего суще­ственно влияет на душевное развитие ребенка, на его складывающийся стиль жизни, ибо важнейшие психи­ческие функции внутренне связаны с общественным чувством. Язык, разум, нравственность, эстетические чувства для своего формирования и развития требуют связи ребенка с близким человеком. Связь с людьми и их познание являются необходимыми и предваритель­ными условиями жизни человека в обществе. Этим нельзя овладеть теоретически. И так как действительное счастье возможно лишь тогда, когда человек будет отдавать, то человек, живущий для других, будет счас­тливее индивидуалиста, стремящегося к собственному превосходству. Особенно индивидуальная психология подчеркивает то обстоятельство, что у всех духовно несчастных, дурно воспитанных и невротических на­тур в детстве не было условий для развития присущего им социального чувства, и поэтому им также недостает мужества, оптимизма, уверенности в своих силах, име­ющих своим непосредственным источником это чув­ство. Связь с обществом, существование которой не вызывает никаких сомнений, ибо нет ни одного аргу­мента в доказательство противного, может быть приоб­ретена только в совместной игре, в общей работе, в со­вместной жизни, благодаря тому, что человек становится полезным для других, и это порождает устойчивое чув­ство собственной ценности. Развитие общественного чувства происходит в трех основных жизненных сфе­рах: в отношении «Я» к «Ты» — в продуктивной деятель­ности — в любви. В том, как индивид приступает к реше­нию возникающих в этих жизненных сферах проблем, в том, насколько они далеки от него, в том, как индивид уклоняется от их решения, — во всем этом отчетливо выражается жизненный стиль индивида, особенно в тех случаях, когда индивид стоит перед необходимостью немедленного решения.

Существует и противоположный тип людей, кото­рым человечество и все его проблемы кажутся чужими и далекими. Слишком много занимаясь собой и стре­мясь к личной власти, но находясь все же в опреде­ленной зависимости от людей, они считают их чаще всего своими личными врагами, желающими им только худого. Не веря в свою победу и с еще большим страхом ожидая собственного поражения, они в конце концов оказываются в таком положении, что из-за непомерно выросшего тщеславия не видят и не могут избежать своих грядущих положений. Поэтому для нас нет ниче­го удивительного в том, что многие из этих людей испы­тывают растущее чувство неполноценности. Но ничто так не мешает развитию социального чувства, как силь­ное чувство неполноценности.

В целом индивидуальная психология уже может вскрывать те заблуждения и ошибки, которые в период

формирования жизненного стиля у ребенка порожда­ют чувство неполноценности. Эти ошибки, допущенные когда-то в раннем возрасте, могут быть исправлены позднее благодаря глубокому осознанию человеком их последствий. Но этого почти не случается в отдельных трудных случаях у нервных, педагогически запущен-ных или трудновоспитуемых детей. В этих условиях индивидуальная психология должна сочетать свои ме­тоды с присущим ей особым приемом, который, по су­ществу, заключается в неограниченном поощрении. Это означает в первую очередь то, что мы отвергаем суще­ствование природных способностей. Нам кажется, что вce большие человеческие достижения есть результат правильного обучения, упорства и соответствующих упражнений с раннего возраста. Необходимость этих трех факторов не могут опровергнуть никакие доводы. Все возражения против них есть лишь трусливые отго-ворки трусливого чувства неполноценности, попытки уклониться от определения собственной ценности. Или это попытки бесполезных для общества людей как-то оправдать себя, свою отверженность и совершенные ими преступления. Невротические симптомы и заблуж-дения трудновоспитуемых нужны им для того, чтобы затруднить, заблокировать обнаружение этими людь-ми собственной неполноценности. В наших исследо-ваниях на первый план выступило особое значение опы-та, приобретенного ребенком в борьбе с жизненными трудностями уже в раннем возрасте. Из этого был сде-лан кажущийся парадоксальным вывод о том, что чело-век может достичь наибольших результатов не благода-

ря своим «дарованиям», а благодаря постоянной упорной борьбе с возникающими на его пути трудностями.

Индивидуальная психология разрешила также про­блему выявления известных затруднений, которые в первые пять лет жизни и порождают у человека чувство неполноценности. Последнее обусловливает фор­мирование стиля жизни, имеющего тенденцию к откло­нению от нормы. Тем самым открылись возможности для профилактики отклонений от нормы, неврозов, психозов и педагогической запущенности. Именно поэтому эта наука и получила признание у педагогов. Она оказалась и единственным научным методом познания человека, дающим возможность выявить стиль жизни индивида

или толпы (массы) из отдельных душевных движений, воспоминаний, снов, фантазий, бессознательных и со­знательных побуждений. Индивидуальная психология считает неверным широко распространенное утверж­дение о неполноценности ребенка, старика, женщины; с ее точки зрения причины этой недооценки коренятся в некоторых преодолимых предрассудках, свойственных нашей культуре, и недостаточном знании вопроса.

Мы считаем, что главные условия для появления чувства неполноценности возникают в раннем детстве в трех следующих ситуациях.

К первой большой группе детей с развитым чувством неполноценности относятся дети, родившиеся с физичес­кими недостатками и воспринимающие их как жизнен­ные препятствия. Наступающее позднее улучшение их состояния, когда они находят свой стиль жизни и поэтому по-иному истолковывают и ассимилируют все свои пе­реживания, не изменяет пессимистического отношения к решению жизненных проблем. Преодоление собствен­ных недостатков, в частности дефектов органов чувств, нередко приводит этих людей к овладению определен­ными техническими приемами, которые дают им возмож­ность работать в области искусства. А использование соответствующих инструментов приводит к тому, что необходимость в развитии собственных способностей исчезает. История знает значительное число музыкантов с плохим слухом и художников и поэтов с плохим зрени­ем. Такой же недостаток представляет собой леворукость. Примечательно, что в конечном счете результат этой борьбы за самоопределение зависит от разнообразных факторов, среди которых важнейшую роль играет поощ­рение.

Вторую и, пожалуй, самую большую категорию со­ставляют изнеженные дети (verzartelten Kinder). По­скольку они живут симбиотически, у них не возникает чувства собственной ценности (Weinmann), В опреде­ленный период жизни, когда такому существованию приходит конец, они чувствуют себя изгнанниками из рая. Для них мать, и только мать (или аналогичное лицо) является самым близким и надежным человеком, и поэтому в последующей жизни им всегда недостает первоначальной душевной теплоты, и они никогда не могут найти взаимопонимания с другими людьми.

Такие переживания никогда не возникают у детей, принадлежащих к третьей группе, — у бессердечных детей. Они повсюду видят врагов и ведут себя так, словно находятся во враждебной стране.

Таким образом, главнейшим в воспитании, с нашей точки зрения, является воспитание в детях упорства и самостоятельности, терпения в трудных ситуациях, от­сутствие любого бессмысленного принуждения, всяко­го унижения, насмешек, оскорблений, наказаний. Са­мое главное: ни один ребенок не должен потерять веру в свое будущее.

 

Юнг (Jung) Карл Густав (1875— 1961) — швейцарский психолог и пси-хиатр, основатель психологического Направления — «аналитической пси­хологии». Закончил медицинский фа­культет университета в Базеле. Его са­мостоятельная деятельность началась в психиатрической клинике в Цюрихе в качестве ассистента Э. Блейлера (1900). В 1905— 1906 гг. началась преподаватель-ская деятельность Юнга в качестве при-

ват-доцента университета в Цюрихе; он читал лекции по пси-хиатрии. В 1906 г. Юнг вводит ассоциативный эксперимент. В 1907 г. посещает 3. Фрейда в Вене. Пытается применить психоанализ для понимания душевных болезней («Uber die fiychologie der Dementia Praecos», 1907). Выступает в Цюри­хе С лекциями о психоанализе для врачей. С 1907 г. сотрудни­чает с Фрейдом. Вместе с 3. Фрейдом в 1909 г. по приглаше­нию Стенли Холла посещает Америку. В 1909—1913 гг. Юнг играет ведущую роль в психоаналитическом движении: был первым президентом Международного психоаналитическо­го общества, редактором психоаналитического журнала " Jahrbuch». В 1910 г. читал лекции в Цюрихском университе­те по введению, в психоанализ. Серьезные теоретические рас­хождения Юнга с Фрейдом начались в 1911 г., а в 1913 г. Юнг выходит из психоаналитического объединения.отказывается от поста редактора «Jahrbuch», от должности приват-доцента в Цюрихском университете. С 1913 по 1919 г. занимается час­тной практикой, мало публикует. В этот период разрабатыва­ет свое учение о коллективном бессознательном, об архети­пах, которое использует в практике психотерапии. В 1916 г. в Цюрихе вокруг Юнга формируется группа сторонников его идей — «психологический клуб». Формой работы клуба были семинары, протоколы которых сохранились. Как врач-психотерапевт, Юнг пользуется большой популярностью — пациенты приезжали к нему из Англии, Америки и других стран. В последующие 20 лет Юнг занимается исключительно психотерапией — в эти же годы пишет свои основные труды. В 1920 г. совершает путешествие в Алжир, Тунис и большую часть Сахары, где с большим интересом знакомится с неев­ропейской культурой. В 1921 г. Юнг пишет «Психологические типы» — труд, который оценивается специалистами не толь­ко как его теория об интро- и экстраверсии, но и как общий взгляд на его теорию бессознательного, а более поздние тру­ды — лишь как разработка мыслей, содержащихся в этой книге. В 1924— 1925 гг. во время поездки в США посетил индей­ское племя пуэбло в Мексике, в 1926 г. был в Кении. В 30-е гг. к Юнгу пришла слава, его влияние растет и распространяется на деятелей культуры и литературы. Юнг обращается к алхи­мии, в которой, как и в опытах медиумов {интерес к ним не оставлял его всю жизнь), видит предшественников психоло­гии бессознательного. С 1933 г. становится президентом вновь организованного Международного психотерапевтического общества. В 1937 г. посетил Индию и Цейлон (теперь Шри-Ланка), интересовался древней индийской философией и ре­лигией. В 1948 г. в Цюрихе открылся Институт Юнга для обу­чения его теории и методам аналитической психологии. Созданная Юнгом аналитическая психология развивает уче­ние Фрейда о бессознательном и является одним из направле­ний классического психоанализа. Попытки Юнга использовать разнообразные философские течения, в том числе восточную философию, мифологию, алхимию, вылились в итоге в произ­вольные метафорические описания (что нашло отражение, например, в названиях архетипов бессознательного), мисти­фицирующие бессознательную психику. Созданный Юнгом вариант ассоциативного эксперимента, его типология личнос­ти получили распространение в психологии, психотерапевти­ческой и психоаналитической практике.

Соч.: PsychologischeTypen (1921, рус. пер.: Психологиче­ские типы. — М., 1924); Einfiihrung in das Wesen der Mythologie. — 1949; Psychologie und Alchemie. — 1944; Der Mensch und seine Symbole. — 1968.

Лит.: Какабадзе В.Л. Теоретические проблемы глубинной психологии. —Тбилиси, 1982. — С. 89—120; ЛейбинВ.М. Пси­хоанализ и философия фрейдизма. —М., 1977. —С. 106—123.

В данное издание вошли отрывки из статьи «Uber die Archetypen des kollektiven Unbewussten» (Jung K.G.

Bewusstes und Unbewusstes. Beitrage zur Psychologie. Frankdurt/M— Hamburg, 1957); из книги «Психологичес­кие типы» (Цюрих, 1929) и книги «Избранные Труды по аналитической психологии» (т. III. Цюрих, 1939). В них опи­сывается введенный Юнгом вариант ассоциативного экс­перимента, раскрываются некоторые основные понятия и Проблемы аналитической психологии — понятие о бессоз­нательной психике и об архетипах бессознательного, уче-ИИе о психологических типах, о личности.

К. Юнг