Плеханов о проблемах истории философии

Считая важной задачей истории философской науки выяснение зависимости философской мысли в конечном счете от экономических отношений и боры классов, Плеханов видел специфическую роль истории философского знания в научном анализе самого про­цесса движения философской мысли, его внутренней ло­гики, т. е. закономерностей развития философии. «Преж­де чем ответить на вопрос, — заявлял Плеханов, — по­чему развитие идей совершалось тем или иным образом, надо сперва уяснить себе, как шло это развитие. В при­менении к предмету наших очерков это значит, что объ­яснить, почему материалистическая философия развива­лась так, как мы это видим у Гольбаха и Гельвеция в XVIII и у Маркса в XIX столетии, можно только после того, как ясно будет показано, чем была в действитель­ности эта философия, которую так часто понимали не­правильно и даже совершенно извращали» (Планов. Избранные философские произведения в пяти томах, т.II, С.35).

В исследовании истории философии, как и истории других идеологий, у Плеханова в центре внимания сто­ит проблема преемственности в развитии общественной мысли и духовной культуры человечества. Причины преемственности в развитии философских идей коре­нятся в потребностях экономической жизни и прогресса науки. Одни философские идеи прошлого, соответству­ющие интересам данного экономического развития, воспринимаются и продолжаются, другие — не прямо соответствующие этим интересам — могут быть крити­чески переработаны для создания новых идей. Некото­рые же старые философские идеи прошлого могут лишь тормозить развитие нового и потому отвергаются прогрессивными силами общества, но охотно берутся на окружение реакционными силами. Широко используя логический прием антитезы для объяснения развития философской мысли, Плеханов пытается доказать, что в каждую эпоху философия становится отрицанием, антитезой философских идей предшествующей эпохи (например, в XVIII в. философы во Франции были атеистам, их последователи, французские утописты XIX в., почти все были склонны к мистике); здесь он отдает известную дань схематизму.

Однако Плеханов предостерегал против вульгаризаторского, упрощенческого отождествления политических и философских взглядов, доказывая, что хотя они связаны между собой, но не каждый революционер в политике есть представитель передовой философии и не каждый сторонник реакционных социально-политиче­ских идей бывает реакционером в философии. Так, от­стаивая диалектику Гегеля от обвинений в реакцион­ности, Плеханов справедливо замечал: «...такие эпитеты, как реакционер или прогрессист, никоим образом не характеризуют теоретических заслуг или ошибок данного философа. Кто хочет уничтожить этого фило­софа во мнении мыслящих людей, тот должен опро­вергнуть теоретическую часть его учения. Только после опровержения этой части он имеет право указать на то практическое стремление или на то влияние обще­ственной среды, которое побудило мыслителя исказить истину или помешало ему додуматься до нее. При со­блюдении этого условия указание на политические сим­патии мыслителя (реакционер, прогрессист и т. д.) будет содействовать выяснению генезиса (происхожде­ния) его заблуждений» («Литературное наследие Г. В. Плеханова». Сб. V. стр. 172—173).

В противоположность вульгарным материалистам типа Шулятикова, которые видели лишь социальное назначение философских учений, но не понимали их познавательного смысла, Плеханов подчеркивал отно­сительную самостоятельность философии как специфи­ческой формы общественного сознания. Развитие фило­софских идей вытекает из «мыслительного материала», оставленного предшественниками, и связано с состоя­нием и уровнем развития других идеологий и науки. Если в конечном счете характер и содержание фило­софских идей зависят от экономической жизни обще­ства, то это не означает, что все философы господст­вующих классов сознательно извращали действитель­ность. И французские просветители, и представители классической немецкой философии, и многие другие мыслители прошлого были искренне убеждены в том, что их точка зрения на мир — единственно правильна: служит делу прогресса и развитию науки и т. д., но в силу исторической ограниченности своего времени своего класса они не могли еще дать адекватного знания мира и его законов.

Плеханов подверг критике буржуазные концепции истории философии (Ланге, Сури, Ибервега и др.), которые ограничивали предмет истории философии лишь историей развития онтологических и гносеологических воззрений; он показал, что неотъемлемой частью истории философии является история социологических, и эстетических и этических идей.