Быстрая бесплатная доставка

 

Заказ № 2764:

 

упаковка соевого сыра;

бутылка пшеничного молока;

буханка хлеба из муки грубого помола;

5 грейпфрутов;

12 апельсинов;

связка бананов;

литр обезжиренного молока;

литр апельсинового сока (натурального, не из концентрата);

упаковка сливочного масла;

10 яиц;

упаковка несоленых семечек подсолнуха;

коробка кукурузных хлопьев без сахара;

туалетная бумага.

Доставить: Миа Термополис, 1005, Томпсон‑стрит, № 4А

 

25 октября, суббота, 14.00, номер в отеле «Плаза»

 

Сижу, жду интервью. Вдобавок к больному горлу теперь еще и мутит. Причем довольно сильно. Может, это из‑за вегетарианского шницеля, которым я вчера поужинала, но, скорее всего, просто ужасно волнуюсь. Это интервью будет транслироваться в понедельник вечером. И увидят его примерно 22 миллиона семей.

Хотя трудно поверить, что 22 миллионам семей в понедельник вечером больше нечего будет делать, как слушать, что я говорю. Не думаю, что такому количеству народа интересны мои бредни.

Я читала, что когда берут интервью у принца Уильяма, то вопросы он получает за неделю, так что есть вагон времени, чтобы придумать остроумные и содержательные ответы. Очевидно, на членов дженовийского королевского двора такие почести не распространяются. Ладно, не за неделю, но хотя бы за пару дней дали бы мне вопросы. Тогда бы я уж точно придумала кучу остроумных и содержательных ответов. Да нет, что уж там, содержательных – вряд ли. Но уж остроумными‑то они точно были бы.

Ну, может, и не остроумными. Зависит от того, о чем они там собираются спрашивать.

Поскорей бы все закончилось. Должно было начаться, между прочим, еще два часа назад.

Но бабушка заявила, что работа гримерши представляется ей неудовлетворительной. Видите ли, ей не понравилось, как девушка‑гример накрасила мне глаза. Бабушка во всеуслышание объявила, что я выгляжу как poulet. С французского это переводится как «проститутка». Или «цыпленок». Когда это слово произносит бабушка, оно всегда означает первое.

Ну почему у меня нет нормальной, обычной человеческой бабушки, которая готовит обеды, и печет пироги, и считает, что я всегда выгляжу замечательно? Которой неважно, как подведены мои глаза?

Вот бабушка Лилли ни разу в своей жизни не произнесла слово «проститутка», даже на иврите. Я абсолютно в этом уверена.

Так что бедной гримерше пришлось бежать в магазин сувениров при отеле, чтобы узнать, есть ли там синие тени нужного бабушке оттенка. Бабушка желает, чтобы тени непременно были синие и чтобы определенного оттенка. Это, говорит она, подчеркнет мои глаза. Мои глаза почти бесцветны! Бессмысленно их подчеркивать! Может, бабушка дальтоник? Это, кстати, многое бы объяснило.

Видела Беверли Белльрив. Слава богу, она хоть выглядит как человек. Ну, как обычный человек, а не как знаменитость. Беверли подошла ко мне, поздоровалась и сказала, что если она вдруг спросит о чем‑нибудь таком, о чем мне не хотелось бы говорить, то я просто должна ответить, что это личный вопрос и я не хочу говорить на эту тему. Очень любезно с ее стороны, я считаю.

К тому же она очень красивая. Надо было видеть моего папочку. Гарантирую, что Беверли станет его подружкой на эту неделю. Она в сто раз лучше девушек, которые все время увиваются вокруг него. Беверли, по крайней мере, умеет думать головой.

Так что, принимая во внимание, что Беверли такая милая во всех отношениях, казалось бы, мне не следовало так нервничать.

Кстати, нервничаю я не только из‑за интервью. Папа тут выдал мне, как только я пришла. Сейчас мы видимся впервые после того вечера, когда я болела и он меня охранял. Ну, сначала он спросил меня, как я себя чувствую, а потом как‑то замялся и выдал.

– Миа… А твой учитель алгебры…

– Что мой учитель алгебры?

А сама, дура, думаю, что сейчас папа спросит, что мы по алгебре проходим, и судорожно начинаю вспоминать уроки мистера Джанини.

А он вовсе не об этом спрашивал!

– Миа, а твой учитель алгебры живет у вас дома?

Я даже не нашлась что ответить. Мистер Джанини, кстати, и не живет у нас. Пока, во всяком случае. Но жить будет. И очень скоро.

– Не‑а, – говорю.

И папа обрадовался! Он весь расцвел, совершенно определенно!

Ну и как он, интересно, отреагирует, когда узнает правду?

Очень трудно сосредоточиться на мысли, что меня сейчас будет интервьюировать журналистка с мировым именем. А все, о чем я в состоянии думать, это то, как бедный папа воспримет известие, что мама выходит замуж за моего учителя алгебры. Уж не говоря о том, что она от него беременна.

Я думаю, что папе зачем‑то надо знать, что там происходит между мамой и мистером Дж. Кто ж знает, как он воспримет новость о предстоящей свадьбе, когда мама наконец соберется сообщить ему? Может, эта новость разобьет ему сердце? Может, он бросит здесь все и уедет в Дженовию? А мне придется последовать за ним, чтобы утешать в горе? В смысле, он захочет, чтобы я поехала с ним туда…

И конечно, мне придется послушаться и поехать, потому что он мой папочка и я люблю его.

Все было бы прекрасно, но я совсем не хочу переезжать в Дженовию. Я буду скучать по Лилли, по Тине Хаким Баба и остальным друзьям. А Джос Ирокс? Как я в таком случае узнаю, кто он? А как же Толстый Луи? Мне разрешат взять его с собой? Он очень хорошо воспитан (за исключением пристрастия к носкам и блестящим предметам). А если во дворце живут крысы, то он их всех вмиг переловит. Вот только не знаю, можно ли во дворце держать кота? Когти мы ему не стригли, так что если он начнет царапать историческую мебель… А он точно начнет, я своего Луи хорошо знаю… Н‑да…

Мистер Дж. с мамой уже обсуждали, где разместить его вещи, когда он переедет к нам. Очень интересные вещи есть у мистера Джанини, оказывается. Машина для пинбола! Ударная установка! Кто бы мог подумать, что мистер Джанини умеет музицировать?

И – потрясающая новость! – здоровенный телевизор, чуть ли не метр по диагонали, и экран плоский!

Я не шучу. Это намного круче, чем я себе могла вообразить.

Очень надо мне переезжать в Дженовию в такой неподходящий момент! Но если я не поеду за папой в Дженовию, кто же развеет его сокрушительное одиночество?

Ну, вот гримерша возвращается с тенями. Синими. Нашла все‑таки. Черт, опять мутит! И в пот бросает! Как хорошо, что я ничего не ела сегодня из‑за нервов.