Как тебе известно, эмо тоже навязывают свои стандарты. Значит, скоро подрастет молодое поколение, которое посчитает нас отстоем?

А то. Интересно, что они вместо нас придумают? Но принцип жить не только умом, но и эмоциями останется. Потому что он верный.

Вайпер картинно откидывает челку, отчего становится похож на строптивую породистую лошадь. Сейчас мне он кажется не лучше моей мамы. Они оба подсели на нравоучения. И они слишком боятся глупо выглядеть. Мне нестерпимо хочется вывести его из себя. Так чтоб он взбесился. Чтоб перестал быть умником хоть на минуту. За нос схватить? Не получится, он верткий, а я медлительная. А если улучить момент, когда он задумается? Надо попробовать.

Ты что это задумала? – моментально спохватывается подозрительный Вайпер.

Ну и не больно‑таки хотелось. У него кожа на носу блестит. Все равно бы выскользнул.

Вайпер, а если я тебя цапну за нос, что будет? Минута гробового молчания. Но глаза у Вайпера заметно вытаращилась. Он на всякий пожарный случай небрежной взвинченной походкой отступает, а я следую за ним.

Стасечка, так нельзя!

Он испугался! Я преследую его шаг в шаг и пристально всматриваюсь в блестящий вайперовский шнобель. Который стал еще более бликующим.

Вайпер, тебе что, жалко? Ну один разик? Я просто сделаю вот так, – показываю двумя пальцами что именно его ожидает.

Вот дура какая. И что на тебя нашло? Загнанный в угол, Вайпер беспомощно озирается по сторонам. Он прекрасно понимает, что убежать можно, только отодвинув меня в сторону. А прикасаться к такой опасной особое ему страшно. От безысходности у него просыпается чувство юмора.

А больше ни за что потрогать не хочешь? – Он начинает расстегивать молнию на брюках.

Я с диким воплем отскакиваю.

Жадина‑говядина, пустая шоколадина! Нос ему жалко, а за пиписку – держись кому не лень. Я такого от тебя не ожидала!

Вайперу смешно. Больше всего ему нравится, что он съюморил и я это оценила. Так родилась новая шутка, понятная только нам двоим. Легкая пантомима. Я слегка прикасаюсь двумя пальцами к носу, а Вайпер в ответ хватается за молнию. Мы смеемся, а остальные не понимают почему. Здорово.

Теперь Вайпер находится в полном согласии с миром и с собой. Теперь его снова потянуло на болтовню. Я пытаюсь остановить его словоблудие вопросом:

Вайпер, а твои родичи тебя любят?

Ему грустно. Но какая‑то ехидная искра сверкает в глазах:

Очень. Души во мне не чают. Я им такие истерики закатываю. Они считают меня жутко ранимым и говорят, что все гении очень сложные натуры.

Если честно, америкосовское эмо к нам никаким боком. У нас все гораздо сложнее. Вот возьми, к примеру, наших родичей. Они в юности тоже выеживались. Америке не снилось что происходило при совке. Бесконечные стада запуганных серых мышей. И огромный кот с кувалдой.

Образно мыслишь, – замечаю я, уверенная, что Вайпер надеется на такие слова.

А то. При совке быть собой было опасно. Значит, наши предки круче нас. Ты вообще хоть иногда о чем‑то серьезном задумывалась?

О тебе. Кличку Вайпер ты сам придумал или кто подсказал? Эмо Вайперами не бывают.

Вайпер обозлился не на шутку и говорит, что я фальшивая эмо. Я в ответ обозвала его занудой, расстроилась и ушла. Ну его к лешему.

* * *

Я еще несколько раз видела Кирилла в школе. Все в том же костюме, а может, и в другом, но очень похожем. Он ровно и доброжелательно общался со всеми, кому было охота общаться. Со мной тоже здоровался. Один раз попросил карандаш. И еще было – спросил, почему я Стася. Я нахамила от неожиданности. Сказала, что не его ума дело. Что я вообще‑то мальчик. Только переделанный в девочку.

Я так и подумал, – ответил Кирилл. – Только не стоит пользоваться этой тушью. У тебя все время крошки под глазами.

Гад он и не лечится. Будто я сама не в курсе, что тушь говно. Я не виновата, что в магазине она продавалась как жутко фирменная.

На следующей перемене пошла в туалет и отмыла ресницы. И сделала вид, что не заметила его довольной улыбки.

И вообще, Кирилл просто нереальный какой‑то. Сидит на уроке и немигающими глазами смотрит на учителя, который ответно пытается обращаться именно к нему. Учителя, кто послабонервнее, поначалу жутко нервничали от такого внимания к своим лекциям.