Глава IX. «Джон с камерой и Кёсби с гробом»

«Джон с камерой и Кёсби с гробом»

Гостиница с клопами и её столовая с едой, какую дают разве что в пайках рекрутам армии Земли, не стоят отдельного описания, как и бесцельное пребывание там наших героев. Перейдём сразу к делу.

Как всегда бывает при подобных мероприятиях, а тем более в Спессе, лил страшный дождь, невольно напоминавший о тучах, ставших поводом к гибели честного человека.

На похоронах присутствовали различные важнейшие фигуры, из которых многие оставили впечатление в глазах мёрзнущего по ливнем Кёсби, который не мог сидеть в машине с Джоном и дочерью из-за этикета. Запомнились ему и столетний барон Гусевского кратера, и постоянно сморкающийся на землю особым, но незатейливым обывательским способом граф Маадимский, и грозный, гордый, словно марсианский коршун, лорд Кириак – владелец, как ни странно, всей Эллады – огромной равнины, но пустой и бесполезной, как министерство культуры на Земле, и, тем не менее, тоже ставшей символом чего-то громкого. Большинство этих людей просто купили своё право на дворянство, а разжились путём процветающего преступного бизнеса. Опаснее всего и внушительнее из этой шайки выглядел именно Кириак.

Служащие прессы стояли врассыпную, занимая разные стратегические позиции для более блестящего репортажа. Вышеперечисленные лорды и заместитель мэра должны были нести этот гроб, но за двадцать минут до начала церемонии, Кёсби узнал, что почтенный лорд Кириак немощен и просит гостя взвалить этот ещё более почтеннейший груз на свои плечи.

Кёсби назвал эту свору толстосумов распоследними скотами, разумеется, про себя, а затем отправился к здоровяку Ньюкаслу и повелел снять траурный марш вместо себя. Великан с радостью согласился, ибо до этого официально звался лишь упомянутым выше «хламоносцем», а также «деньговымогателем» и «мордорасшибателем». Маргарет начала было возмущаться, что её оставляют одну, тогда как она почти уговорила Джона сделать ему косички, но, увидев погоду, она сдалась бесправному мужланству и решила не покидать тёплого салона автомобиля.

Забавно, как бы это слово не выделялось на похоронах, но старики объединились в своей хитрости и заставили журналистов вместо себя нести тело их дражайшего друга, которого они никогда и в глаза не видели. Вымокшие до нитки приятели по несчастью познакомились: все трое были схожи между собой именами, манерами и внешностью, но были из разных компаний СМИ. Одного звали Иваном, другого Йоханном, а третьего Жуаном – каждый был в чёрном пальто, фетровой шляпе, ботинках, судя по всему, из одного магазина, и белой, промокшей насквозь рубахе. Глядя на них, хотелось сказать, что эксперименты землян с клонированием всё-таки удались.

После знакомства тремя разноимёнными Иванами прошло минут пять, оркестр заиграл, и гроб с телом приходилось волочь именно этим бедолагам, каждый из которых успел посмеяться над одним из лордов:

- Скорее Патера Афродиты[4] начнёт снова извергаться, чем этот жлоб нас поблагодарит.

- В Гусеве думают найти алмазы, но найдут разорение, а я буду первым, кто их будет осмеивать – там, гляди, чей-нибудь гроб тоже потаскаю, но с большим удовольствием.

- Интересно, каково это, читать выразительную речь, причём написанную не тобой, и совершенно не зная умерщвлённого человека?!

Каждый был полон благородного гнева, но только в своих благородных сердцах, так как благородный рассудок каждого боялся за свою благородную голову. Никто, конечно, внешне не высказал возмущения.

Наконец, гроб донесли до прямоугольной ямы, у которой эти торгаши законом читали по листку свои трогательные речи. Вспоминали они о его хорошем брате-инвалиде, за которым мэр ухаживал всю жизнь, а так же которого в помине не существовало. Умилялись, вспоминая его близкую дружбу с кем-то из своих родственников, явно из своей фантазии. Хвалили его за то, чего он не совершал, но забывали абсолютно все деяния. Всё это было очевидно до абсурда.

Наконец, тело предали молчаливой марсианской земле. Всех гостей пригласили на фуршет в здании ратуши. Кёсби, к счастью или несчастью, не успевший разглядеть покойника и узнать в нем прежнего товарища, двинулся вместе с толпой людей в чёрных костюмах к одному из немногих зданий из марсианского камня новейшей обработки. Он не узнал друга, но с этой минуты что-то в нём изменилось, но и этого он ещё тоже не знал.

Дождь уже не лил, а каплил.