Первый афинский союз.

После сражений при Саламине, Платее и Микале, афиняне решили создать обширный союз, который помешал бы всякому новому наступательному движению персов и был бы в состоянии отнять у них греческие города Малой Азии, отогнав врагов подальше от берегов Архипелага. Благодаря военным успехам Кимона и дипломатии Аристида, к Афинам примкнули почти все приморские города на Эгейском море; таким образом возник союз, который является одной из самых серьезных попыток греков создать политическое объединение страны.
Средоточие этого союза, поставленного под покровительство Аполлона, находилось на священном острове Делосе. Союз имел особый Совет, который собирался периодически. Каждый город обязывался поставлять корабли и солдат или делать, взамен этого, ежегодные взносы. Цифра общей суммы взносов равнялась 460 талантам (около 1 мил. 21 тыс. руб.).
С течением времени Делосский союз изменил свой первоначальный характер. Когда союзники заметили, что персы перестали держать флот в Архипелаге и гарнизоны на его берегах, они пришли к заключению, что их союз отныне бесполезен, вследствие чего союзная связь стала ослабевать. Интерес к общим делам уменьшился; союзники перестали посылать уполномоченных на Делос, начали проявлять больше вялости при выполнении своих обязательств, беспрестанно жаловались на их тяжесть и имели лишь одно желание — освободиться от них навсегда. Афиняне поддерживали эти стремления лишь в той мере, в какой это соответствовало их расчетам. Так, например, казна с Делоса была перенесена в Афины. Города, за исключением двух или трех, были освобождены от корабельной повинности, взамен чего обязывались платить известную дань. Союзный Совет был упразднен, после чего афинский народ стал править союзом без контроля, распространив на него настоящую государственную власть. Первоначально отдельные с. 552 государства были лишь союзниками Афин, позднее они превратились в подвластные владения. В глазах афинского народа взносы союзников сделались налогами, которые Афины могли произвольно увеличивать или уменьшать. Афиняне считали себя в праве распоряжаться ими по своему усмотрению, даже употреблять на нужды республики, при условии обеспечения безопасности союзным государствам; при этом афинский флот существовал в такой же мере для защиты союзников от внешних врагов, как и для того, чтобы держать их в повиновении.

Афины дошли до того, что вмешивались во внутреннее управление городов. Стремясь установить в них демократический строй, они сочувствовали революциям, которые влекли за собой падение аристократической партии, и даже содействовали этим переворотам; иногда они вводили новый государственный порядок, который поддерживался присылкой гарнизона. Афиняне не довольствовались наказанием союзника, виновного в нарушении союзного договора; они разбирали и преступления против общего права, по крайней мере наиболее важные. Один уроженец Митилены, обвиненный в убийстве за пределами Аттики, был привлечен к суду афинских гелиастов.

Статьи договора, заключенного между Афинами и Халкидой в то время, когда последняя вошла в состав государства, показывают всю обширность возлагаемых на подвластные города обязательств. Каждый халкидец должен был принести следующую присягу: «Я не отделюсь от афинского народа путем хитрых уверток или какой-нибудь проделки, ни на словах, ни на деле, и не буду слушать того, кто от него отделится. Если кто-нибудь будет подговаривать сделать это, то я донесу афинянам. Я обязуюсь платить дань, которая назначается ими после моих указаний. Я буду стараться, насколько лишь возможно, быть хорошим и верным союзником. Я пойду на защиту афинского народа, если кто-нибудь причинить ему вред, и буду оказывать Афинам повиновение».

Халкидцы имели право судить своих должностных лиц, оставивших должность. Но в случае присуждения их с. 553 к изгнанию, атимии или к смертной казни последние могли апеллировать к суду афинских присяжных. Со своей стороны, афиняне также принимали на себя обязательства, неопределенность которых оставляла, впрочем, большую свободу действий. Совет и присяжные клялись исполнять следующие постановления: «Я не буду изгонять халкидцев из Халкиды и разрушать их городов. Не буду присуждать никакое частное лицо к атимии или к изгнанию; не буду лишать свободы, выносить смертный приговор, подвергать конфискации, не выслушав предварительно обвиняемого, кроме тех случаев, когда это будет идти вразрез с решением афинского народа. Я не буду ставить на голосование ни одно постановление, направленное против какого-нибудь города или отдельного лица, без предварительного разбора дела». (Dittenberger. Sylloge inscr. Graecar., 10).