Городские боги.

У каждого государства-города были боги, принадлежавшие только ему одному. Их называли гениями, героями, демонами; под всеми этими именами разумели обоготворенные после смерти души людей. В большинстве случаев это были предки народа. Тела их хоронились или в самом городе или на принадлежащей ему земле, а так как, по верованиям греков, душа не покидала тела, то и эти обоготворяемые умершие были прикреплены к той земле, где погребались их кости. Из глубины своих могил они заботились о городе, охраняли страну и были как бы вождями и повелителями его.

Подобные понятия вытекали из веры в громадное могущество, приписываемое душе умершего человека античными народами. Всякий человек, оказавший городу крупную услугу, — будь это основатель города или человек, одержавший для него победу или улучшивший его законы, — становился его божеством. Чтобы попасть вс. 309 число героев, т. е. могущественных умерших, покровительства которых желали, а гнева боялись, не было необходимости считаться великим человеком или совершить какие-нибудь благодеяния: достаточно было поразить воображение своих современников и сделаться предметом народного предания.

Каковы бы ни были умершие, они делались охранителями страны при условии, если им воздавались божеские почести. «Жители Мегары однажды обратились к Дельфийскому оракулу с вопросом, как им сделать свой город счастливым. Бог отвечал, что город достигнет благополучия в том случае, если обсуждение его дел будет вестись возможно большим количеством народа. Они поняли, что этим бог намекал на умерших, которые, действительно, многочисленнее живых; вследствие этого они возвели зал Совета на том самом месте, где были похоронены их герои»(Павсаний).

Для города было большим счастьем обладать останками сколько-нибудь замечательных людей. Чтобы приобрести эти драгоценные реликвии, прибегали иногда к хитрости.

Геродот рассказывает, благодаря какому плутовству спартанцы приобрели кости Ореста. И эти кости, к которым была как бы прикреплена душа героя, в самом деле немедленно же дали спартанцам победу. Как только афиняне сделались могущественными, они, чтобы увеличить число своих богов-покровителей, прежде всего завладели костями Тезея¹⁷, который был погребен на острове Скиросе, и возвели для них в городе храм.

Кроме этих героев и гениев, у греков были боги и другого рода, как, например, Зевс, Гера, Афина, которые возникли в их воображении под влиянием явлений природы. Но и на эти создания человеческого ума в течение долгого времени смотрели как на домашних и местных богов. Сначала их не считали покровителямис. 310 всего человеческого рода; думали, что каждый из этих богов всецело принадлежит какому-нибудь семейству или городу. Из того факта, что два города давали своему богу одно и то же наименование, не следует заключать, что они поклонялись одному и тому же богу: в Афинах была одна Афина, а в Спарте другая, и это были две различные богини. У значительного числа городов богом-покровителем был Зевс, и Зевсов насчитывалось столько же, сколько городов. Аргос и Самос имели каждый по Гере; это была не одна и та же богиня, потому что изображения ее в обоих городах имели совершенно различные признаки.

Город, обладавший каким-нибудь божеством, не желал, чтобы оно покровительствовало иностранцам, и не позволял последним поклоняться ему. Обычно доступ в храм был открыт лишь гражданам. Аргивяне одни только и могли входить в храм Геры Аргийской; чтобы пользоваться доступом в храм Афины Афинской, надо было быть афинянином…

У каждого города был свой штат жрецов. Между жрецами двух городов не было никакой связи, никакого общения, никакого обмена воззрениями или обрядами. При переезде из одного города в другой всякий раз встречались другие боги, другие основы учения, другие обряды. У древних греков существовали богослужебные книги, но в каждом городе они были различные. Всякий город имел свои сборники молитв и обрядов, которые он держал в величайшей тайне; и гражданам казалось, что их религии и всей их будущности грозила бы опасность, если бы с этими сборниками ознакомились чужеземцы.

Обыкновенно каждый человек знал богов только своего города, почитал только их и поклонялся им одним. Каждый мог сказать то, что в произведении Эсхила¹⁸один иностранец говорит аргивянам: «Я не с. 311 боюсь богов вашей земли, и я ничего не должен делать для них».

Каждый город ожидал от своих богов защиты. Их призывали в опасности и говорили им: «Боги этого города, не допустите разрушения его с нашими домами и очагами… О ты, так долго живущий в нашей земле, разве ты изменишь ей? О вы все, стражи наших городских башен, не выдавайте их неприятелю». Люди воздавали богам почести потому, что желали обеспечить себе их покровительство. Боги проявляли большую алчность по отношению к жертвоприношениям, которые доставлялись им в изобилии, но под условием, чтобы они заботились о процветании города. Между богами и людьми заключался как бы договор: если благочестие одних не отличалось бескорыстием, то и другие ничего не давали даром. Фиванцы в произведении Эсхила обращаются к своим городским божествам со словами: «Будьте нашей защитой! Нас связывают общие интересы: если город будет преуспевать, он воздаст почести своим богам. Покажите, что вы любите наш город; подумайте о поклонении, которое окажет вам народ, и вспомните о пышных жертвоприношениях, совершаемых в вашу честь».

Обыкновенно боги много трудились для своего города. Во время войны они шли в битву среди его обитателей. Одно лицо в произведении Эврипида¹⁹ восклицает перед началом битвы: «Боги, сражающиеся за нас, не менее сильны, чем боги наших врагов». Эгинцы, выступая в битву, всегда несли с собой статуи своих национальных героев, Эакидов. Спартанцы во все походы брали с собой изображения Тиндаридов. Во время битвы боги и граждане оказывали друг другу поддержку, и в случае победы считалось, что все хорошо выполняли свой долг; если же терпели поражение, то неудачу приписывали богам и упрекали их за дурное выполнение обязанностей охраны города; иногда доходили до того, что низвергали их алтари и забрасывали камнями их храмы.

С. 312 Победа над каким-нибудь городом считалась и победой над его богами; если же город был взят, боги сами становились пленниками. Правда, относительно этого последнего вопроса мнения расходились. Многие были убеждены, что, пока боги находились в городе, его нельзя было взять; падение же его означало, что они покинули свое местопребывание. Когда Эней увидел, что греки завладели Троей, он воскликнул, что боги покинули город, оставив свои храмы и алтари.

Отсюда следует, что для взятия города надо удалить его богов. Еще во времена Фукидида²⁰ при осаде города никогда не упускали случая обратиться к его богам с просьбой позволить взять его. Часто для привлечения бога на свою сторону, вместо заклинания, ловко похищали его статую; так, например, известна легенда об Одиссее, укравшем у троянцев Палладу. Геродот рассказывает, что афиняне хотели объявить войну эгинцам; но предприятие было рискованно, потому что у Эгины был герой-покровитель Эак, очень могущественный и необыкновенно преданный городу. Афиняне отложили выполнение своего плана на тридцать лет и в то же время ввели у себя культ Эака. Они были убеждены, что если этот культ будет соблюдаться беспрерывно в течение тридцати лет, то бог будет принадлежать уже не эгинцам, а им, афинянам. Им казалось, что ни один бог, принимая в течение такого долгого срока обильные жертвы, не мог не чувствовать обязательств по отношению к тем, кто их приносил.

(Fustel de Coulanges. La cité antique, кн. III, гл. VI).