А не разбудим мы остальных своими разговорами? - спросил я.

- Нет. Им не слышно. И потом, они спят, как сурки. А я вот не могу, -

Сказал он. - Я очень нервный.

Говорите тише, - сказал я. - Курить хотите?

Мы осторожно закурили в темноте.

Вы мало курите, signer tenente.

Да, я почти бросил.

Что ж, - сказал он, - это только на пользу, и, наверно, когда

Отвыкнешь, так уже и не хочется. Правда, что слепые не курят потому, что

Не могут видеть дым?

Вряд ли.

Ерунда, по-моему, - сказал он. - Хотя так говорят. Да, знаете, мало

Ли что говорят.

Мы оба замолчали, и я снова прислушался к шуршанью шелковичных червей.

Вы слышите этих противных червяков? - спросил он. - Слышно, как они

Жуют.

Да, забавно, - сказал я.

Скажите, signor tenente; что такое с вами, что вы не спите по ночам?

Я никогда не видел, чтобы вы спали. Вы ни одной ночи не спали, с тех пор

Как я при вас.

Не знаю, Джон, - сказал я. - В начале прошлой весны я попал в

Скверную переделку, и с тех пор мне ночью всегда не по себе.

Вот и мне тоже, - сказал он. - Не надо было мне идти на войну.

Слишком я нервный.

Может быть, это пройдет.

Скажите мне, signer tenente, зачем вы-то пошли на войну?

Не знаю, Джон. Захотелось пойти, и пошел.

Захотелось? - сказал он. - Нечего сказать, хороша причина.

Не надо так громко разговаривать, - сказал я.

Да они спят, как сурки, - сказал он. - И потом, ведь они не понимают

По-английски. Ни черта они не знают. Что вы будете делать, когда все это