Глава 16. Вам знакомо расхожее мнение о том, что перед смертью человек видит всю свою прошедшую жизнь?
Вам знакомо расхожее мнение о том, что перед смертью человек видит всю свою прошедшую жизнь? После почти двухтысячелетней жизни подсознанию потребуется время, чтобы собрать разрозненные осколки прошлого, поэтому мне проще представлять этот процесс в виде «вращающихся пляжных мячей смерти » (spinning beach balls of death, вид курсора в MacOS, когда приложение не может обработать поступающие сообщения, запросы; похож на разноцветный мячик или леденец прим.пер.), которые заполоняют экран, если я требую от компьютера слишком многого. О таких мелочах я подумал во вторую очередь, а первую мою мысль, пока я падал на пол с простреленной грудной клеткой, озвучили бессмертные слова «золотого» протокольного дроида, когда того с характерными спецэффектами прожгли насквозь лазером в шахтерской колонии — «О, нет! Меня подстрелили!» Пока я ждал, что передо мной сейчас будет проноситься вся моя жизнь — подобно «АТТИКУС!» «Всё в порядке, дружище, оставайся на месте. Со мной всё будет хорошо». Бедный Фэглс. Лёжа на спине, я успел заметить, как исчезают, тают чужеродные нити, а к нему возвращается рассудок. Детектив только что осознал себя стоящим над подстреленным человеком, будучи в кольце направленных на него пистолетов, да ещё с дымящейся пушкой. В тишине раздался голос, тонкий и дрожащий: — Это не я. — Брось пистолет, Фэглс! — скомандовал Джименес, но детектив не услышал слов. — В моём мозгу кто-то был. Он приказывал. Он хотел меч. — Здесь нет меча, — громко сказал Хал. — Здесь нет никакого меча — только мой безоружный, истекающий кровью клиент. Спасибо Халу, эти слова вернули меня к действительности, и я ощутил страшную боль. Я уже потерял много крови, а в груди теснились влажные хрипы, какие могло издавать только простреленное лёгкое. Я зачерпнул силы, чтобы исцелиться, но не ничего не ощутил. Немудрено, ведь почти всё я истратил на ментальные пляски с магическими связями Энгуса Ога и на создание маскировки. Надо срочно выбраться наружу и хотя бы коснуться земли, но Фэглс и компания продолжали давить друг на друга, и ни один полицейский не додумался позвонить в 911. Конечно же. Сначала — вооружённый коп-негодяй, потом — умирающий парень. — Но я не стрелял в него. Это был не я, — уверял Фэглс. — Вы не понимаете. — Есть видеозапись с камеры наблюдения, а шестеро свидетелей подтвердят, что ты выстрелил в безоружного человека, который не оказывал сопротивления, — подвёл черту под нытьём детектива Джименес. — Ты понимаешь, что это означает. Брось пистолет, Фэглс. На дёргающуюся щёку Фэглса покатились слёзы. — Не понимаю, как такое могло произойти, — прошептал он. — Я бы просто не смог. — Мы все увидели, что смог, — отрезал Джименес. — Последнее предупреждение. Брось оружие, или нам придётся открыть огонь. Прямая угроза вырвала Фэглса из склизких лапок самобичевания. — Вы собираетесь подстрелить меня, не так ли? — глумливо усмехнулся детектив. — Что ж, это лучше, чем тюрьма! И уж точно лучше, чем если ты сделаешь это! — Фэглс, не… А потом я утонул в оглушительных звуках: с рёвом раненого зверя Фэглс поднял пистолет, явно стремясь доказать свою непричастность к распластавшемуся на полу телу, но его крик перешёл в жалобный вой — это открыли огонь пятеро полицейских, и грохочущий рокот эхом бился о стены магазинчика. Фэглс со стоном перекатился через порог входной двери и замер. В этой какофонии звуков можно было различить и ругательства копов, которые когда-то думали, что работать они будут исключительно сидя на задницах. День открытий, не иначе. — Кто-нибудь, вызовите парамедиков и наряд чёрно-белых, чтобы перекрыть улицу, — отдал распоряжения Джименес. — И прихватите видеозапись. Хал присел возле меня на корточки. — Мне нужно наружу, взять силу, — прошептал я. — Кровь затекла в лёгкое, — добавил я и, точно в подтверждение сказанного, схаркнул алый сгусток. — Как он? — спросил Джименес, заглядывая через плечо оборотня. — Помогите мне перенести его. Ему нужен воздух, — уверенно сказал Хал, но детектив отшатнулся. — Э нет, надо дождаться парамедиков. Нельзя трогать раненого. — Отлично. Сделаю это сам, — с этими словами Хал Хок просунул одну руку под мои плечи, а другую — под колени и, точно экскаваторный ковш, поднял меня. Глупый коп. Тем, у кого в слугах ходят оборотни, помощники не нужны. — Эй, если он умрёт, то его смерть будет на твоей совести. — Если он умрёт, то подаст на меня в суд, — откликнулся Хал. — С дороги! Оборотень боком прошёл через порог, переступил через неподвижное тело детектива Фэглса и опустил меня на газон. Я немедленно начал пить силу из земли, но от такого напряжения чуть не задохнулся. Осторожно вставляя слова между мгновениями кровавого кашля, я тихо говорил с Халом — так, чтобы никто не мог услышать, и начал затягивать раны. — Мне нужен меч. Он невидим, но ты почувствуешь его на полке. Принеси его мне. И приберись тут. Счисть всю мою кровь, вылижи весь дом, чтобы ни капли не осталось. И свою одежду тоже. Хал недоумевающее оглядел себя и, видимо, только сейчас заметил густо-красные пятна. — Этот костюм стоит три сотни долларов. — Да я вообще красавец. И проследи, чтобы дверь поставили на место. За Обероном тоже надо присмотреть. — Да, я учуял его, — ответил Хал. Я кивнул и продолжил: — Он в магазине. Спрятан под тем же покровом, что и меч. Скажу ему, чтобы запрыгнул к тебе в машину. — Хорошо. Тогда я открою дверь. Только предупреди его, чтобы не пачкал кожаные сидения. — Сибарит (праздный, избалованный роскошью человек прим.пер.), — усмехнулся я. — Аскет, — возразил Хал и исчез из моего поля зрения; пошёл открывать машину. Сирены выли как баньши. Вложив в исцеление себя, любимого, столько сил, сколько мог вместить, я связался с Обероном. «Ладно, Оберон. Подлечиться я смог, но меня в любом случае заберут ненадолго в госпиталь, а ты должен пойти с Халом. Вернусь завтра». «Почему всё так сложно?» «В лёгких и плевральной полости осталась жидкость, которая не рассосётся сама собой. Хал открыл дверь машины, специально для тебя. Постарайся выйти из магазина так тихо, как только сможешь и не наследи кровяными следами на асфальте. На выходе лежит труп, так что осторожнее». «Тут много людей шастает». «Скоро их будет ещё больше. Чем дольше ты ждёшь, тем больше будет полицейских. Я лежу снаружи, справа». «Подожди». «Что не так?» «Вот эта малюсенькая игрушечная машинка принадлежит Халу?» «Вот эта малюсенькая игрушечная машинка стоит больше, чем твой разобранный на органы хозяин. Поаккуратней с кожаными сидениями». «Итак, я, словно ниндзя, должен прокрасться мимо копов, пройти по битому стеклу — ты же помнишь об осколках, не так ли? — избегая луж крови, и бесшумно запрыгнуть в эту крошечную машину, не цепляясь когтями за обивку? Так?» «Прекрасный вывод. А теперь делай это, и быстро». «Не гони. Пообещай, что устроишь мне свидание с французской пуделихой». «Серьёзно? Ты решил поторговаться из-за очередной сучки именно сейчас, когда я валяюсь с простреленной грудью и харкаю кровью?» «Оу, прости. Но же заслужил одну, и ты знаешь об этом. Я же был послушной собачкой». Именно в этот момент вернулся Перри, который часом ранее ретировался под взглядом огненно-алых глаз Морриган. — Вот дерьмо, босс! — заорал парнишка. — Это всё та чёртова птица, да?!
|
