Путь смерти.

«Прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19).

«Предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8:22, Лк. (9:60)

Мертвый – значит безжизненный. Рассмотрим коренную разницу между понятиями Смерть – Жизнь. Корневой ряд понятия «смерть»: смерть - смердеть – мертвый – мера – мерзнуть– мерзкий – мрак.

Смердеть – «нестерпимо вонять», «смрад», «смрадный». Немецкое schmerz – “боль”, “скорбь”, schmerzen – «причинять страдание», «болеть». Английское smart – «испытывать или причинять жгучую боль», «страдание». Общегерманский корень smert – «колоть», «кусать», «жалить». Латинское merda – «экскременты». Мера – «предел, граница». Готское mel – «время», «час». Древнеиндийская база – «мера», «количество». Мерзнуть – Индоевропейская база merg (:morg-) – «изнурять», «уничтожать», «портиться», «гнить», «трухляветь». Древнеирландское meirs – «ржавчина».

Корневой ряд понятия «жизнь»: Древнерусское животъ – «имущество», «достояние», «богатство». Обнаруживает себя весьма интересная связь, которая соединяет понятия ЖИЗНЬ и ДУХ. «Животьный» – «жизненный». Отсюда «животное» – animal. С другой стороны animus – «Дух». Литовское dausos (основа dheos) – «рай».

И коль уж выплыло понятие «рай», то логично обратиться и к понятию противоположному.

Греческая основа a-fid – “ад” - «погруженный во мрак».

Мрак – Индоевропейский корень mer (mor) – точно такой же корень в понятии мертвый (mer)!

Получаются смысловые ряды синонимов:

СМЕРТЬ: «Смрад» – «Боль» – «Скорбь» – «Колоть» – «Кусать» – «Жалить» - «Изнурять» - «Портиться» - «Гнить» – «Уничтожать» - «Мрак»: АД.

ЖИЗНЬ: «Богатство» – «Достояние» – «Имущество» – «Дух»: РАЙ.

Сопоставляя проявившиеся ряды, легко увидеть разницу в их основополагающих значениях. Смерть – как программа уничтожения – несет в себе идею распада, в то время как Жизнь осуществляет развитие.

Распад обусловлен наличием пределов, развитие проявляется выходом за эти пределы. Соответственно, и временная функция данных процессов ориентирована в различных направлениях. Развитие устремлено в будущее, распад обращен к прошлому. Стало быть, то, что не развивается – распадается.

Трансформация означает переход через формы, что и обусловливает поддержание жизни. Форма спасает себя тем, что переходит в иную форму. Если же этого не происходит, то она уходит в небытие. Ибо любая форма – одновременно и деформация.

Исходя из очевидности, не трудно уразуметь, что мертвый не тот, чье тело покоится на погосте. Среди так называемых «живых», немало мертвецов – биологически заданных, запрограммированных автоматов, существующих лишь за счет деятельности рефлекторной машины ума, хотя при этом и не осознающих, что они – роботы. Один из явных признаков такого человекоробота – озабоченность собственной правотой, зацепленность за собственные амбиции и притязания. Срабатывает программа примитивных фиксаций. Потенциальные энергии, изначально присущие организму, не высвобождаются и не получают реализации. Но любая сила, если не направляется на созидание результата, неизбежно становится деструктивной и в конце-концов уничтожает собственного носителя.

Живой же тот, кто пребывает в непосредственном переживании каждого мига бытия. Он тотально в нем присутствует, а стало быть, и участвует, и значит, ежемгновенно сотворяет, становясь тем самым образом и подобием Творца. И постольку поскольку жизнь есть перманентное развитие, непрерывное самообновление, то здесь вполне уместно говорить о реальном бессмертии. Тело когда-нибудь истлеет, но останется более тонкая субстанция, которая формируется только в живой зоне – anima – душа, соединенная с animus – духом, которая уже не подвержена процессам тления и распада. Она то и продолжает свой путь в абсолютной свободе.

У обитателя Мертвой зоны душа не сформирована как полноценная система и не соединена с духом, а жизнедеятельность обеспечивается за счет рефлексов. А посему с уходом тела аннулируется и все его функциональное обеспечение: «ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19).

Получается, что предел мертвого – смерть, жизнь живого – бессмертие.

«Всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Лк. 19:26).

Теперь становится понятным, о чем речь идет в данном выражении: о жизни – душе – духе. Кто имеет в себе душу, тому и жизнь дальнейшая дана будет, даже когда отнимется от жизни этой тело. Кто не имеет души, у того ничего не останется после физического исчезновения.

Однако, как говорилось ранее, и даже делался на этом акцент, совершенно нет никаких оснований говорить о фатально предначертанном разделении человеческих организмов. В конце концов, все мы рождаемся мертвыми – то есть в состоянии боли, изнурения, мрака – ада. Но при этом каждому дан шанс на обретение жизни. Дальнейшее зависит от нашего выбора. Кто делает его в пользу развития, тот и обретает «Царство Божие». Кто не использует шанс, тот остается в Мертвой зоне патологии и занимается тем, что погребает «своих мертвецов» – в раздорах, склоках, конфликтах, агрессии и ненависти, покуда не истлевает во всем этом кошмаре и не обращается во прах.

 

Э. Фромм (29), развивая психоаналитические положения и сочетая их с подходами экзистенциально ориентированной мысли, описал два кардинально отличных друг от друга состояния человеческого бытия.

Первое он определил понятием биофилия – любовь к жизни во всех ее проявлениях. “Добро – это все то, что служит жизни… Поклонение жизни – это хорошо, ибо это уважение ко всему тому, что способствует росту и развитию”.

Биофилиии противостоит некрофилия, которую Фромм толкует расширительно, выводя последнюю из рамок клинического определения как сексуального влечения к мертвым. “Зло – все то, что служит смерти. Зло – это то, что душит жизнь, сужает, зажимает (и в конце концов, раздирает в клочья)”. В своей книге “Анатомия человеческой деструктивности” Фромм пишет: “Некрофилию в характерологическом смысле можно определить как страстное влечение ко всему мертвому, больному, гнилостному, разлагающемуся; одновременно это страстное желание превратить все живое в неживое, страсть к разрушению ради разрушения; а также исключительный интерес ко всему чисто механическому (небиологическому). Плюс к тому это страсть к насильственному разрыву естественных биологических связей)”. И далее прибавляет: “Некрофильский характер может проявляться в убежденности, что единственный путь разрешения проблем и конфликтов – это насилие”.

Душа, тяготеющая к смерти, по всей вероятности, сама является омертвевшей, некроидной. И, значит, можно говорить о фактической смерти при наличии возможности организма осуществлять свою рефлекторную деятельность посредством элементарных физиологических отправлений. Но, в таком случае, существование индивида перестает быть жизнью человеческой в полном смысле этого слова и становится времяпрепровождением роботизированного антропоида, обусловленного жесткой схемой заданных физико-химических программ.

В Библии мы находим определение: “Душа согрешающая, та умрет”. (Иез. 18, 20). Развивая высказанную мысль, свт. Григорий Нисский констатирует: “Для разумной природы истинную жизнь составляет общение с Богом, а уклонение от Него имеет название смерти”.

И подобно тому, как смертью тела мы называем удаление из него чувственной жизни, так равным образом и смертью души мы называем уклонение ее от истинной жизни, или, другими словами, утрату нормального состояния его духовной природы и отлучение его вместе с тем от жизни в Боге и с Богом.

Здесь, однако, вполне уместно возникает вопрос – а что значит жизнь в Боге и с Богом? Ответ содержится в Писании – поскольку человек создан по образу и подобию Божьему, а основными качествами Его являются способность к сотворению и любовь, то жизнь в Боге и с Богом и подразумевает актуализацию в себе этих свойств, которые суть ничто иное как способность к индивидуальной эволюции.

Наиболее же явным воплощением некрофилической ориентации является то, что получило название – грех.