Ведро с помоями.

 

Лучи раннего утра пробиваются сквозь белые пары морозного тумана

В окна скромной спальни в ясно-полянском доме, где быстро одевается старик Лев Толстой.

 

Через несколько минут он уже сбегает вниз по лестнице на двор, вынося ведро со своими помоями.

 

Он, с утра до ночи служащий всему человечеству, не хочет, чтобы кто-нибудь, как раб, служил ему и выносила его грязь.

Никакое рабство не должно существовать в мире.

 

Пока его старческие руки были в силах вести плуг, держать косу, пилу, топор, он работал, как один из миллионов трудовых людей, создающих жизнь на земле.

 

-- Ибо каждый должен своими руками производить свой хлеб, -- говорит он.

Если ты брат всем людям, так прежде всего слезь с чужой спины, сам своими руками выращивай свой хлеб насущный.

 

----------

 

Я был с Толстым в последние дни его земельного труда...

Я помню конец его рабочего дня:

Он, бывший граф, бывший богатый помещик, бывший владелец рабов, возвращался предо мною с поля среди длинной вереницы ехавших со своих полей мужиков.

И на ярко-золотом фоне неба, на ярком золоте заката,

среди вереницы могучих мужицких спин чернела широкая спина Льва Толстого.

 

И позади его лошади тащилась по земле перевернутая сошниками вверх его соха,

Которой он глубоко пахал весь день черную, родную мать-землю.

 

То ехали великие богатыри земли, великие созидатели жизни, кормильцы человечества,

И среди них он, великий пролагатель нового пути, строитель нового мира, прообраз грядущей новой, братской жизни человечества!

 

Тяжкая болезнь -- и только она -- подкосила его силы, прервала этот труд, вырвала плуг из его рук.

Но каждое утро старик -- сам себе слуга и работник -- попрежнему бежит вниз по лестнице, вынося ведро со своими помоями все слабеющей рукой, -- той рукой, которая написала "Войну и мир" и "Царство Божие", -- той рукой, которую счастливы были бы поцеловать тысячи людей.

 

Он бежит со своим грязным ведром в то время, когда миллионы слуг-рабов по всему миру чистят со стыдом и проклятьями сапоги царям, банкирам, профессорам, писателям, священникам, ученым женщинам, проституткам и республиканским депутатам, и тысячи горничных выносят горшки с их нечистотами.

 

Среди мира рабовладельцев и рабов старик своими слабеющими руками кладет начало новому миру, -- миру настоящего братства и равенства,

Где нет никаких властителей,

Никаких явных или скрытых хозяев и рабов,

Где все -- только братья, -- братья,

Свободно служащие друг другу любовью.