Глава пятая. Настоящая глава о бессмертном деятельном начале в человеке проникнута идеализмом Платона, в связи с этим она явилась предметом самого подробного и широкого

Настоящая глава о бессмертном деятельном начале в человеке проникнута идеализмом Платона, в связи с этим она явилась предметом самого подробного и широкого истолкования со стороны представителей идеалистического лагеря в истории философии. Наиболее показательна монография Брентано: «Психология Аристотеля, в особенности о деятельном уме», 1867.

Для характеристики тенденциозности интепретации Брентано достаточно указать на два обстоятельства: 1) учение о w5s TCoti)T:wds стоит в центре всей монографии и самый термин фигурирует в заглавии, между тем такого выражения у Аристотеля нет вовсе (ср. Бониц, Индекс, 491bЗ; на это обратил внимание также Шенье, стр. 487), 2) Брентано на основании настоящей главы, где речь идет о бессмертии вечного разумного начала в душе, приходит к выводу, что Аристотель признавал личное бессмертие души; даже такой метафизик-идеалист, как Тейх-мюллер, подчеркивает, что бессмертие у Аристотеля можно понимать только в безличном смысле («Studien zur Geschichte der Begriffe», S. 345—346).

1. Здесь πέπονJεν не что иное, как έχει (Тренделенбург, Родье).

2. Филопон истолковывает процесс непрерывного мышления, как свойственный не отдельному человеку, а всему роду человеческому: «Не об отдельном человеке мы говорим, что ум всегда мыслит, но что человеческий ум во всем мире непрестанно мыслит». Идеализму нового времени такое толкование не подходит. Брентано думает, что здесь имеется в виду не человеческий ум, а божественная мысль (стр. 182—183, 188). Родье, ссылаясь на 412а26 и 431а2—5, считает толкование Брентано текстологически неоправданным.

3. У нас нет воспоминаний после смерти о нашей прежней жизни. Таково толкование старых комментаторов. Тренделенбург, Биль, Уоллес и др. предполагают, что здесь дана критика теории припоминания Платона. Это опровергается смыслом аналогичного места — 408b27.