Жить с пустым мозгом

 

Я не сразу себе признался: я ревновал Олега Олеговича. Не к тетке Тамаре, разу& меется! Я ревновал его к сестре, он сейчас был ближе к ней, чем я. К тому месту, по которому ступала ее нога. Дело здесь в самом духе сестры, в ее мистическом при& сутствии. Это даже хорошо, что сестры нет теперь в этой гадкой квартире (кварти& ра бы только оскорбляла ее, только бы задевала ее — сестры — тонкие, деликат& ные чувства, ее развитый вкус, живой ум, такт, фантастические струны и прочие клавикорды), и все&таки сестра там незримо присутствовала. Я не умею этого объяснить. Язык мой беден, чувства мои просты, мозг — хладен и пуст. Люблю жить с пустым мозгом.

— Предатель! — клокотал я.

 

Высокие мысли о сестре он променял на гнусные утехи с этой подлой теткой. Хотя были ли у него высокие мысли? Ведь он не знал моей сестры. Неудивительно, что он переметнулся с такой легкостью.

 

Но клокотанье мое вскоре прошло. Опустив плечи, я побрел по лестнице вниз. Я решил навсегда отсюда уйти. По улице я шел, не глядя перед собой.

 

Если б этот город теперь вообще подох, я бы, пожалуй, сильно не расстроился. Чего расстраиваться из&за каких&то дурацких городов!

 

Шел я медленно. Иногда и вовсе не шел. А существовал себе, стоя и молча. И тут вдруг очнулся. Где? Перед гадючником, разумеется, где ж еще?!

 

Недавно мне там поверили, меня там полюбили, мной там восхитились. Гадюч& ник сей не без добрых людей, сказал себе я.

 

Вошел почти без колебаний. Осмотрелся по сторонам, как завсегдатай. На месте Олега Олеговича сидел какой&то другой дурак. Со взглядом, полным муторных са& тисфакций.

 

Я присел к нему за столик почти машинально. Дурак смотрел на меня неприязненно.

— Ну, и где она? — громко спросил буфетчик.

— Кто? — втянул я голову в плечи.

— Твоя особенная женщина.

Тон его мне не понравился. Не люблю такой тон у буфетчиков.

 

— Это я так только сказал, что она особенная, нет, она, конечно, особенная — я никого не обманул, но она не просто особенная женщина, она моя сестра, и только потом уже — особенная женщина, — разом выпалил я.

 

Один кривой пьяница гоготнул в стороне. Буфетчик вышел из&за своей стойки.

 

НЕВА 12’2014

 

Станислав Шуляк. Без сестры / 21

 

— Что он такое говорит? — спросил дурак, с которым я рядом сидел.

 

— А деньги у тебя есть? — спросил буфетчик, грозно нависнув надо мной.

 

— Деньги мне даст сестра, но это не важно. Хотя бы она даже мне их не давала. И я нарочно откажусь от денег, когда она мне будет их давать, потому что деньги не имеют значения, важна сестра, а не деньги… — тут буфетчик, взяв меня за шкирку, припод& нял со стула. Все&таки с его стороны было невежливо не дать мне закончить фразы.

 

— Что касается сестры, так со мной даже Олег Олегович согласился, что важна только сестра, он был со мной все это время, он — хороший человек, наверное, но у него ужасающе много недостатков, так много, что он даже делается плохим челове& ком, его извиняет только отношение к моей сестре…

 

Буфетчик подвел меня к выходу. Я все витийствовал, я сам понимал, что витий& ствую, но не мог остановиться.

 

Один из пьяниц услужливо распахнул перед нами дверь.

 

Буфетчик пнул меня сзади, и я вывалился на улицу. Ударившись коленями. Ободрав ладони об асфальт.

 

Я не торопился вставать. Мне было противно стоять на ногах. Я очень не хотел походить на вас, на двуногих, прямоходящих. Вы мне теперь были отвратительны. Если бы было возможно, я навсегда ушел из вашего невыносимого сообщества, ос& вободился от вас, стряхнул бы с плеч своих, с души своей, со смысла своего — ваши волкодавьи лапы. Ваши гнусные пятипалые конечности. Я полз на карачках, выкинутый одним из сынов человеческих из милого моему сердцу гадючника, где будь я принят, привечен и обласкан, так на время примирился бы с вами, согла& сился бы с вами, возрадовался бы о вас. Нельзя гадючники употреблять для из& гнания, для отторжения человеков, для унижения их и без того мизерных, окаян& ных, отчаянных душ!

 

И тут я в чьи&то ноги уперся наростом.

— Друг, — сказал Олег Олегович (ибо это были ноги его).

 

Досадуя, сопя и не глядя на эту помеху, я стал подниматься. Сторонясь Олега Олеговича, я медленно потащился по улице. Олег Олегович поплелся за мной.

 

— Неужто ты в это заведение ходил? — спросил он меня. — И они не приняли? Были невежливы? Изгнали тебя? — додумался он.

 

— Тебе что за дело?

 

— Подлые, подлые люди! — вскричал Олег Олегович. — Я пойду изничтожу их всех!

 

Он сделал движение, чтобы идти прямо теперь и изничтожать этих подлых лю& дей, но передумал и снова поплелся за мной.

 

— Знаю, ты считаешь меня предателем, — забормотал он. — Но я не предатель. Мой поступок был продиктован заботой о поисках твоей сестры.

 

— Без сопливых обойдемся! — бросил я.

Однако же навострил уши.

 

— Ты вправе, конечно, подозревать в моем поступке одни лишь утехи слабой плоти. Да, плоть слаба, но хорош бы я был, если бы руководствовался только этим.

 

Я был ловок, я кое&что выяснил о твоей сестре!

— Что выяснил?

 

— Не оспаривая самого факта существования сестры, многие из опрошенных мной тем не менее не способны обозначить даты и причины ее исчезновения.

 

Олег Олегович выражался витиевато. Слушая его, я поневоле и сам думать на& чинал витиевато.

 

— Разве она обязана перед кем&то отчитываться?

 

— Я вообще не понимаю, что могло связывать такую женщину с этой подлой квартирой. Но прозвучало еще имя, — сказал Олег Олегович.

 

НЕВА 12’2014

 

22 / Проза и поэзия

 

— Что за имя?

 

— Вернее — фамилия, имени не было! Жмакин, художник…

— Жмакин? — протянул я с издевкой.

 

Фамилия мне сразу не понравилась. Пусть даже он был и художником. Или именно потому, что он был художником. Терпеть не могу художников. Пустой, дрянной, несуразный народ!

 

— Художник Жмакин. Можешь себе представить, по утверждению некоторых подлых жильцов… у твоей сестры… и этого Жмакина… было что&то такое…

 

— Чтоб у моей сестры и какого&то там Жмакина! — заорал я, останавливаясь.

— Невозможно, — кивнул головой Олег Олегович.

— Невозможно!

— Но это — единственная наша зацепка. Она поможет найти твою сестру.

— Как?

 

— Жмакин два раза заходил. Их видели вместе на улице. А потом Жмакин про& пал, но и сестра твоя тоже не появлялась. Может, твоя сестра тяготилась этим под& лым жилищем и… соседями, а Жмакин помог подыскать ей новое? — смущенно сказал Олег Олегович.

— Где искать Жмакина?

 

— О, — загадочно ответствовал Олег Олегович, — поскольку я снимаюсь в кино…

 

— Ты?

— Я.

— В кино?

Я решил, что он бредит.

— Ты подожди, я и тебя еще сделаю артистом!

 

— Даже и не думай об этом!

— Нам же нужны деньги? — спросил Олег Олегович.

— Нужны, — сказал я. — Но мы даже не знаем имени Жмакина.

— Художников немного. Жмакин же из них явно один.

 

Зачем я сказал, что деньги нужны нам? Деньги нужны мне. Понятия не имею (и даже знать не хочу), нужны ли они Олегу Олеговичу!

 

Черт его знает, я часто слова путаю. Принимаю одно за другое. А это другое — сразу за третье или даже четвертое. Слова непослушны. Слова несуразны и невоз& можны. Слова нестерпимы и немыслимы. Многие слова и словами&то не назо& вешь.