Диалог галилеевсксго типа

 

Его участники — два просто приятных ученых: литератор (Л) и математик (М). Оба — любители робототехники в самом хорошем смысле. Именно любители, а не так называемые знатоки, которые по поводу любого технического предложения, вносимого любителем, начинают морщиться так, будто их заставили прожевать сразу целый лимон. Здесь не так. Здесь оба любители; и вы сами сейчас увидите, как продуктивно и благожелательно протекает их беседа. Точно как в сочинениях Г. Галилея (том 1).

 

Л. Я с большим интересом следил за успехами новой, необычайно увлекательной области науки и техники — кибернетики. Но в последнее время вы говорите такое, что поневоле думаешь, не морочат ли знающие люди малознающих, не разыгрывают ли они их шутки ради?

М. А что, собственно, навело вас на такие грустные мысли? Поделитесь со мной. Гарантирую, что через несколько минут вам будет все абсолютно ясно.

Л. Ну вот, например, вы говорите о возможности создать полноценное живое существо, построенное на каких-то цифровых механизмах… Ей-богу, если вы и дальше будете так говорить, то мне придется изменить свою точку зрения на 360 градусов!

М. Прошу вас! Не пытайтесь выражать свои мысли в числах и не упоминайте о цифрах и цифровых механизмах. Старайтесь говорить проще, а точку зрения меняйте в самом крайнем случае не больше чем на 180 градусов.

Л. Нет, в самом деле! Может быть, доказывая возможность создать искусственные "живые" и "разумные" существа, вы употребляете эти выражения не в буквальном, а в каком-то особом значении? И о способности роботов обогнать в своем развитии человека и взбунтоваться — это тоже говорится в каком-то особом смысле, улавливаемом лишь специалистами?

И вообще, товарищи, вы это всерьез? Или в шутку? Объясните простым людям, неспециалистам! А то получается не кибернетика, а просто сказки, какая-то электронная мифология!

 

М. Я не понимаю, на какие шутки с нашей стороны вы можете рассчитывать? Мы все говорим буквально и всерьез!

Л. Так, значит, для вас что человек, что робот — одно и то же? Ответьте мне поскорее!

М. Да! Вы, как обычно, не понимаете, что означают те понятия, которыми оперируете. Попробую все-таки вам помочь.

Прежде всего о роботах и живых существах. Мы условились называть машиной любую систему, способную совершать действия, ведущие к определенной цели. Значит, и живые существа, человек в частности, в этом смысле являются машинами. Кажется, уж что может быть проще?

Л. Да, да! Я начинаю улавливать! Значит, это вы просто так взяли и условились называть человека машиной. Просто условились, и все!

М. Постойте, постойте! У вас действительно все получается слишком просто! Как это — просто условились? Вы не заметили самого главного логического доказательства!

Л. Какого?

М. Машиной мы называем систему, способную совершать целесообразные действия. Человек способен совершать целесообразные действия? Способен! Значит, в этом смысле человек — это что?

Л. Что??

М. Машина!

Л. Гениально! Просто и гениально!

М. Вот видите. Пока человек — это самая совершенная из известных нам кибернетических машин. Но это пока. Будущие кибернетические роботы — это, в частности, будущие люди. Они будут гораздо совершеннее современных нам людей.

Л. Кто они? Будущие роботы или будущие люди?

М. Опять все сначала!

Л. Одну минуту. Кажется, я сейчас уже все понял! Скажите, если условиться называть курицей систему, обладающую двумя нижними конечностями, то, значит, вы — курица?

М. Почему курица?

Л. Нет, не вообще курица, а только в смысле числа нижних конечностей. У курицы их две, и у вас две! А ведь мы условились называть курицей любую систему с двумя конечностями, так же как вы условились называть машиной любую систему, способную совершать целесообразные действия.

М. Ах, в этом смысле! Я бы не назвал ваш пример удачным, но ход рассуждения вы уловили более или менее правильно. Поздравляю! Вы делаете успехи.

Л. Благодарю! Ваш комплимент вдохновляет меня задать вам еще один вопрос. Я вас не утомил?

М. Нет, пожалуйста, спрашивайте!

Л. Как это надо понимать о самовоспроизводящихся роботах, о которых вы упоминали во многих дискуссиях?

М. Так и понимать, как мы говорили.

Л. А в этом отношении вы между собой ни о чем не условились?

М. Я вас не понимаю.

Л. Ну, в том смысле, что это только говорится о самовоспроизведении, а в самом деле роботов при этом больше не делается?

М. Ну что вы! Здесь все совершенно точно: как говорится, так и делается!

Л. И как это делается?

М. Как обычно!

Л. Что значит "как обычно"?

М. Придется это вам объяснить. Представьте себе полностью автоматизированный завод, выпускающий точно такие же машины, какие на нем установлены…

Л. Какие машины?

М. Любые.

Л. Что значит "любые"? Я был с группой писателей на кондитерской фабрике. Нас там интересовал целый ряд вопросов, мы побывали во многих местах и, по-моему, видели самые разные машины. Например, там работала машина, заворачивающая карамель. У меня до сих пор отчетливое ощущение, что она годится только для этого и никакими способностями к самовоспроизведению не обладает.

М. Значит, вам попалась неудачная машина.

Л. Почему неудачная?

М. Сейчас я вам объясню. Эта машина была сделана из железа? Не правда ли?

Л. Да, точно! Откуда вы знаете? Вы тоже когда-нибудь были на кондитерской фабрике?

М. Нет, я никогда и нигде не был! Но ведь это все предельно просто. Машина, которую вы видели, сделана из железа, а приспособлена для работы с карамелью и бумагой. Конечно, она не способна к самовоспроизведению. Между прочим, таких примеров много. Автомобиль тоже из железа, а приспособлен только для езды…

Л. Автомобиль не целиком сделан из железа. У него есть и стекло и резина…

М. Это неважно. Надо уметь оставлять в стороне мелкие обстоятельства! Так вот, я говорю, что на моем полностью автоматизированном заводе установлены такие роботы, которые умеют делать из железа такие же части, из которых они сделаны сами. Затем они их собирают вместе.

Л. Кто кого собирает?

М. Роботы, установленные на автоматизированном заводе, собирают новые роботы. По-моему, это совсем нетрудно себе представить.

Л. Вам нетрудно. Вы никогда нигде не были. А я был на кондитерской фабрике…

М. Да что вы, в самом деле, никак не забудете кондитерскую фабрику?

Л. Я это говорю к тому, что там очень тесно. Я не понимаю, где на вашем автоматизированном заводе будут стоять роботы последующих поколений.

М. Их будут ставить в другой дом.

Л. А кто построит этот другой дом?

М. Совсем нетрудно себе представить, что на моем автоматизированном заводе имеются роботы, которые сделают все части этого дома.

Л. А где они возьмут кирпич?

М. Совсем нетрудно себе представить…

Л. А мне с каждой минутой все труднее и труднее себе все это представить. Но у меня к вам еще один вопрос. Расскажите, пожалуйста, как работает ваш автоматизированный завод?

М. Что значит "как работает"? Я ведь вам сейчас все подробно объяснил. Там есть машины, которые делают такие же машины, которые делают такие же машины, которые делают такие же машины и т. д. Что тут еще остается такого, что может потребовать объяснений?

Л. Нет, это мне как раз полностью понятно. А непонятно, как устроены эти машины.

М. Понял ваш вопрос, отвечаю. Любая электронная вычислительная машина состоит из четырех частей: память, арифметическое устройство, вход-выход и устройство управления…

Л. Постойте, одну минуту! Разве на вашем полностью автоматизированном заводе установлены только вычислительные машины? Они ведь все делают только "в уме". А вы говорили, что у вас все делается всерьез и ни о чем не надо уславливаться.

М. Конечно, на моем полностью автоматизированном заводе есть разные машины и разные роботы.

Л. Вот я и спрашиваю, как они устроены?

М. А разве кому-нибудь это интересно? Мне, например, это совсем неинтересно!

Л. А мне интересно!

М. Они устроены так, что могут сделать все, что угодно. Для них все возможно.

Л. А что у них внутри?

М. Внутри у них, наверное, разные части и программы.

Л. Ну вот наконец я и это понял. Значит, разные машины состоят из разных частей, а одинаковые машины — из одинаковых.

М. Вероятно, дело обстоит именно так, но это уже малоинтересные подробности.

Л. И еще, теперь уже самый последний вопрос. Как же эти машины работают?

М. Без подробностей это выглядит так. У них все время что-нибудь движется — то то, то се. Когда работа сложная, то движется и то и се. А когда они отдыхают — то ни то, ни се.

Л. А более подробно как это выглядит?

М. Более подробно в этом не может разобраться ни один математик. Я сам пробовал в этом разобраться и точно знаю, что это невозможно.

Л. Благодарю вас! Как хорошо, что мне удалось на таком высоком уровне обсудить с вами вопрос о возможном и невозможном в кибернетике, о новейших кибернетических роботах.