Проанализированное здесь состояние осознанной возможности действий при априорном нежелании их выполнения – заслуживает быть определённым как готовность.

Как нельзя превентивно обвинить любое государство, имеющее вооружённые силы, в желании вести войны, так некорректным было бы утверждать, что физические лица, тем или иным образом подготовленные к отражению внешней агрессии (имеющие технические средства, занимающиеся единоборствами, боевыми искусствами), внутренне замыслили применить свои средства или умения и только ждут для этого подходящего случая.

Предварительно накопленный актив против возможного посягательства нередко является базой для своевременного и адекватного отпора агрессии в любом масштабе. Замечено, что в момент нападения жертвам чаще свойственно желать наличия у них для защиты именно технических средств, а не специальных навыков самообороны (видимо, это обусловлено тем, что технические средства компактны и требуют, по убеждению большинства, минимума времени для овладения под возможность использования в критической ситуации, в то время как навыки безоружной самозащиты нарабатываются годами в процессе интенсивных и нередко травмоопасных тренировок, что дополнительно ограничивает участие в таком способе подготовки своей обороноспособности представителей некоторых професский, чья трудовая деятельность связана с мелкой и тонкой моторикой рук, - например, музыкантов).

Нелишним будет и упоминание о такой классической ошибке дознания и следствия в процессе квалификации деяния, как смешивание правовых и психологических аспектов, сопровождавших агрессивное посягательство. Если с психологической точки зрения взгляд в глаза неадекватному субъекту может быть расценен последним как вызов и спровоцировать агрессию, если отмалчивание будущей жертвы в ответ на пьяное приставание субъекта будет им расценено как неуважение или как слабость и также с высокой вероятностью повлечёт агрессивные действия, то с правовой точки зрения будет неверно обвинять жертву нападения в провокации нападения – даже в том случае, если жертва прекрасно осведомлена о психологической роли своего поведения в развитии силового сценария конфликта. Во-первых, закон не обязывает избегать взгляда в глаза или разговаривать с потенциальным посягающим, а во-вторых, описанная выше оценка квалификации действий жертвы в значительной степени оправдывает агрессора. Проблема, однако, в том, что оценка чужих действий извне ситуации и оценка своих действий изнутри ситуации даже у хорошо подготовленных и тренированных юристов редко происходят по одной категорийной шкале, - у участника ситуации попросту физически нет точки опоры, которая есть у стороннего аналитика, нет беспристрастного «парения над ситуацией»; участник изначально находится в интересе, для него ситуация неожиданно выходит из-под контроля, ему неизвестны некоторые юридически значимые обстоятельства, которые в дальнейшем будут обязательно приняты во внимание дознанием и следствием (так, если степень агрессии посягательства отследить изнутри контакта ещё возможно, то о причинах посягательства, конкретике умысла – участник-жертва может даже не догадываться). Различны и скорости принятия оценочного решения при начале нападения и при последующем разборе обстоятельств дела. Наконец, жертва агрессии дополнительно мотивируется ещё и тем обстоятельством, что для неё выбор может быть от получения увечий или смерти до уголовной ответственности за несоблюдение правовой нормы, регулирующей данный сектор правоотношений; в ситуации же, когда всё решается за доли секунды, данное обстоятельство мешает реальному построению оборонительных действий, ведёт к промедлению, означающему мгновенный проигрыш столкновения агрессору, мотивированному неизвестно до какой степени. Работник же дознания / следствия с данными обстоятельствами не соприкасается, зато над ним довлеет загруженность уголовными делами, находящимися в его ведении, и желание побыстрее от этих дел избавиться, по возможности соблюдая процессуальные сроки и особо не углубляясь в каждое дело в отдельности; часто поверхностному рассмотрению дела способствует юридическая неграмотность оборонявшейся жертвы; обстоятельством не последней важности является и професиональная неподготовленность сотрудника к ведению дела именно по профилю самообороны.