Глава 1 5 страницаДженсен застонал сквозь зубы и сдавил здоровой рукой ушибленную, чтобы перекрыть болью бешеный голод. Он сидел, наклонившись вперед, и набухшие яйца упирались в край скамьи. Как там писал Падалеки в своем дневнике? Один раз – не считается. Нет никаких последствий. А значит? Есть только желание. Дженсен достал телефон и набрал смс, с трудом справляясь с клавишами левой рукой: – сортир на третьем у зала Он хотел добавить «пжлст», но решил, что Падалеки перебьется. Все равно, если он не захочет приходить, это никак не поможет. Дженсен решил не думать о такой вероятности. Ну… что Джаред не придет.
Он долго стоял под душем, с жалостью смывая с себя взгляд Дженсена. Он ощущал этот взгляд всю тренировку и не мог понять, почему Дженсен на него смотрит. Почему и как. Презрительно? Зло? Может, он мысленно проклинает Джареда? Или – тут сердце совершало кульбит – ему нравится смотреть? Ему хочется? Занятый пустыми терзаниями, Джаред забыл про мобильный и взглянул на экран только после разговора с сестрой: она просила купить по дороге ванильный крем. Прочитав сообщение, Джаред бегом бросился обратно в школу. Большим залом пользовались нечасто – только во время проведения общешкольных собраний и спектаклей ученического театра. Соответственно, туалет на этаже был самым чистым в школе – сюда заглядывали редко. Джаред затормозил перед туалетом и попытался выровнять дыхание. Судя по времени, Дженсен написал ему сорок минут назад. Должно быть, его там уже нет. Он толкнул дверь. Эклз сидел на кафельном полу, расставив колени, курил, сбрасывая пепел прямо под ноги. Увидев Джареда, он приподнял бровь. – Я думал, это директор. – Это я, – глупо сообщил Джаред, чувствуя себя слишком большим и занимающим неприлично много места. Он нависал над сидящим Дженсеном и жадно вдыхал дым. – Только бы пожарная сигнализация не сработала, – добавил он. – Чего тебе? – не глядя поинтересовался Дженсен и глубоко затянулся. – В смысле? Это же ты, ты меня позвал. – А, ну да. Точно. Я позвал, – протянул Дженсен и горько усмехнулся. – Что у тебя с рукой? Джаред опустился на корточки и взял в ладони безвольную, небрежно забинтованную кисть Дженсена. – Подрался, – пожал плечами Дженсен, позволяя Джареду разматывать бинт. – С кем подрался? – Джаред беспокойно скользнул взглядом по его лицу, но никаких следов драки не заметил. Зато в очередной раз увидел, как Дженсен плотно обхватывает губами окурок. Сердце заколотилось где-то в углублении под языком. Рот наполнился слюной. – Со стеной, – хмыкнул Дженсен. О, Господи. Джаред снял бинт и охнул. Рука выглядела паршиво. Синюшный отек распространялся от костяшек на фаланги пальцев. Когда Джаред попытался прощупать кости, Дженсен взвыл и выдернул руку. – Не трогай, твою мать! – Ты делал рентген? Похоже на перелом пястной кости. – Это просто ушиб, квочка! Все, отстань от меня. Умник нашелся, добрый доктор. – Дженсен… Дженсен с трудом поднялся, кинул окурок в раковину и нагнулся за сумкой. А потом резко выпрямился и толкнул Джареда, так что тот врезался в дверцу кабинки. Дверь поддалась, и они оба чуть не рухнули на унитаз. Дженсен левой рукой развернул Джареда спиной в перегородку. – Значит, я тебе нравлюсь, но ты слишком занят, да? – издевательски прошипел Дженсен, рывком расстегивая ремень Джареда и сразу дергая молнию на брюках. – Дженсен, я не… давай просто… Джаред не знал, радоваться или переживать из-за того, что он сегодня не надел те дурацкие джинсы с заедающей застежкой. – Значит, перспективному мальчику нельзя водиться с таким отбросом, как я? Дженсен спустил до колен его штаны. Он использовал только одну руку, вторую берег, и Джаред смог бы вырваться и убежать, если бы захотел. Боже, как он не хотел, чтобы все прекращалось… Холодные пальцы Эклза скользнули под трусы, приподнимая нижний край. Джаред уперся ладонями в его плечи, не зная, как поступить: прижаться плотнее или оттолкнуть, чтобы сначала поговорить…
– Ну так давай попрощаемся, – низко и тихо шепнул Дженсен Джареду в губы и сквозь белье обхватил стоящий колом член. И Джаред не выдержал. – Я хочу тебя, Дженс, я хочу, блядь, ну, пожалуйста, ну извини меня. Не надо прощаться… я хочу с тобой… хочу, чтобы секс… и тебя, и не уходи, хорошо? Не злись на меня, я урод, я все испортил. К черту все, ладно? Ладно? Ты простишь? Джаред продолжал захлебываться словами и тонуть в ярких глазах Дженсена, он одновременно пытался снять кроссовки, наступая на пятки, и спустить трусы, а Дженсен стоял напротив, не касаясь больше и не помогая. Просто стоял и слушал, и хмурился, и моргал. Брюки с трусами общей кучей валялись на бачке унитаза, голые стопы холодил кафель, слова давно закончились, а Дженсен все молчал и ничего не делал. А когда Джаред, отчаявшись, потянулся к его губам, он отвернулся и спросил озадаченно: – В каком смысле ты хочешь… чтобы секс? Щеки вспыхнули неприятно, но Джареду терять было уже нечего. Он медленно протянул руку и коснулся сжатыми в щепоть пальцами нижней губы Дженсена, смял по центру. Дженсен удивленно отстранился. Он ждал ответа, и Джаред признался, леденея от страха: – Чтобы ты трахнул меня по-настоящему. Или… или, если, конечно, хочешь, я тебя. Я не знаю, как тебе… как нам понравится. Глаза Дженсена распахнулись от шока, и он сухо сглотнул. Прохрипел, бледнея на глазах: – Это потому, что я знаю про тебя… ну, что ты, короче, приемный? Типа, со мной можно? – Потому что я с сентября на это дрочу, придурок, – с трудом заставляя себя улыбнуться, ответил Джаред. – Утром и вечером, мать твою, Эклз. Только давай не прямо сейчас, ладно? Я не готов. Все. Отступать больше некуда. Так тупо – стоять вот тут с голой задницей, босыми ногами на полу туалета. Так легко – больше не врать, не притворяться, не изображать ничего, так страшно, что Дженсену это окажется не нужно. Совсем. Он же спал с красоткой Мишель, и он… Дженсен судорожно расстегнул свои джинсы и неожиданно рухнул коленями на кафель. – Тише, – сказал он, обращаясь, похоже, к члену Джареда. – Тише только. И наклонился вперед. Джаред от шока сначала даже ничего не почувствовал. Он просто увидел, как Дженсен приоткрывает губы напротив члена и одновременно ныряет себе в ширинку левой рукой. И только потом сбило с ног ощущениями. Дженсен брал неглубоко, он сильно сжимал губы, и ритмично двигался, и лизал по кругу, полируя головку, и дрочил себе в такт, и тяжело дышал вокруг члена. Джареда едва хватило на то, чтобы обхватить себя у основания и придержать, облегчая Дженсену доступ. Он столько раз представлял это, именно вот так: растянутые кругом пухлые губы Дженсена, покрасневшие и жаркие, испарину на его лбу, тесноту его рта. Реальность оказалась слишком хороша. Джаред взвыл, кончая, пытаясь отстраниться, но деваться было некуда, и он спустил Дженсену в рот, поддрачивая рукой, выдаивая себя. Дженсен отвернулся, сплюнул в унитаз. И поморщился. – Гадость какая! – Прости, прости, я не успел. – Да фигня, – снизу вверх широко улыбнулся Дженсен. – Вот только чертовски неудобно дрочить левой. – Иди сюда, иди, пожалуйста. Дженсен выпрямился, его член нетерпеливо ткнулся Джареду в бедро. Джаред чуть передвинулся, прижал член Дженсена к своему животу, широкой ладонью имитируя узкую трубу из сжатых пальцев. Дженсен охнул и толкнулся вперед. И еще раз. И снова – по движениям так похоже на трах, что у Джареда заныло между ягодиц. Он влажно поцеловал Дженсена в горькие губы и поймал ртом короткий стон-выдох. По животу и пальцами потекла сперма. Дженсен поднял голову и расслабленно улыбнулся, навалившись всем весом на Джареда и обнимая его за шею одной рукой. Он сказал: – Ты охуительно смотришься в спортивной форме, Падалеки. Только бы руки накачать… хотя не. И так нормально. Джареда накрыло волной острого удовольствия. – А я не видел тебя в спортивной форме. И без формы. Хочу посмотреть. Дженсен смутился, фыркнул, пожал плечами, пробормотал: «Не на что там смотреть…» и наклонился за трусами. Джаред дождался, пока он выпрямится, и поцеловал, дурея от затопившей счастливой волны. Они вышли из школы и уселись под деревом, чтобы перевести дух. Проходящая мимо Кэти Фитч оглянулась и смерила их внимательным взглядом. Джаред набрался наглости и помахал ей. Она не ответила. Да и черт с ней. Джаред ощущал блаженное спокойствие и зудящее желание рассказать всем. Немедленно. Пусть хренеют, пусть презирают, пусть стебутся и бьют морду. Насрать. Главное, что он сможет просто сидеть рядом с Дженсеном под деревом, и не будет никаких секретов. – Слушай, а мы теперь как бы… официально вместе? – неуверенно спросил Джаред. – А тебе чего, ярлык нужен? – поинтересовался Дженсен, прикуривая. – Да нет… хотя, конечно, если… Просто я хотел рассказать родителям. – Думаю, твои поймут, – одобрительно покивал Дженсен. – Значит, ты не против, если я им скажу про нас? И если в школе мы сможем. Ну вот целуются же Мишель и Тони… и Ник с Мини. И Кук с… со всеми. Джаред не сразу заметил, что с Дженсеном творится что-то неладное. Он неловко держал левой рукой сигарету, отведя ее в сторону, и, не мигая, смотрел на Джареда. И бледнел с каждым словом все сильнее. – Ты что? Дженс… нет, я не настаиваю! Мы можем не говорить. – Падалеки, тебе надо все и сразу? – зло спросил Дженсен. – Если универ – то самый лучший, если оценки – то выше только звезды, если ты с кем-то встречаешься – то пусть все вокруг знают, какой ты крутой? – Я же просто предложил, Дженс! Я не собираюсь... Ты куда? Не смей уходить. Эклз, не вздумай! Давай договорим! Джаред догнал Дженсена далеко за воротами. Он мог бы припереть его к стене школьного забора, но устраивать публичные истерики никакого желания не было. – Да постой же! Не надо ничего! Правда! Ну не порть все. – Не только же тебе, – буркнул Дженсен и остановился. Тяжело вздохнул и произнес: – Ты скажи родителям, если хочешь. Но про меня не надо, ладно? И в школе не трепись. Это не потому, что я тебя стесняюсь. Мы будем общаться, я не собираюсь от тебя шарахаться. Но без всей этой хренотени, окей? Это никого не касается, только нас. – Договорились, – кивнул Джаред. – Не надулся? – Не. – Точно? Джаред улыбнулся. Да, Эклз прав. Все равно пока ни черта не ясно. – Слушай, можно вопрос? Ты про своих настоящих родителей знаешь? Ничего, что я?.. Джаред думал, если его кто-нибудь спросит о таком, он не выдержит и ударит, прямо по лицу. Сразу. Но на деле он испытал огромное облегчение. Даже ноги ослабели. – Я мало знаю. Давай зайдем в кофейню, хочешь? Я расскажу, если тебе интересно. Дженсен согласился.
Падалеки заказал двойной эспрессо – Дженсен думал, он пьет что-нибудь сладкое, девчачье. В карманах удалось нашарить десятку с мелочью, и Дженсен попросил у официантки бутылку колы. Джаред нервничал, крутил в длинных пальцах запечатанную зубочистку. Дженсен автоматически засмотрелся, вспоминая, на что способны эти пальцы… Он сполз по сиденью и коснулся коленом колена Джареда. Тот мгновенно вскинулся и просиял. Когда принесли кофе, Джаред в два глотка выхлестал свою чашку и решительно спросил: – Что тебе интересно? Дженсен замялся. – А ты сам хочешь что-нибудь рассказать? Джаред пожал плечами: – Не знаю. Я даже с мамой не говорил об этом после того, как она мне сообщила. – Как это было? Джаред распаковал зубочистку и начал задумчиво грызть ее кончик. – После дня рождения… прошло, наверное, недели две или больше. Они с папой позвали меня в гостиную. Джефф тоже там был, но, когда мы спустились, он похлопал меня по плечу и ушел к себе. И… ну… они просто мне сказали. – Вот прямо так? Дорогой наш, любимый сын! Ты нам не сын, тебя усыновили, а теперь постриги газон? Джаред улыбнулся вяло и покачал головой. – Говорил папа. Он начал издалека. После рождения Джеффа у мамы были проблемы… ну, какие-то женские… я не знаю. Врачи сказали, что она не сможет иметь детей. Они оформили… короче, взяли меня из центра-распределителя. Мне был год. Зубочистка стремительно превращалась в мочалку. Джаред смотрел в стол и гонял по рту чертову деревянную щепку. – А твоя мать? Реальная? Ты что-нибудь о ней знаешь? – Нет. Родителям тоже не рассказали, запрещено. Папа только узнал, что ей было шестнадцать. Она отказалась от меня в родильном отделении. – Падалеки. – М? – Джаред поднял потухший взгляд. – Я не понимаю. Зачем говорить тебе? – У маминой кузины, тети Фрейи, была тяжелая операция. Ее дочь, Эбигейл, отдала ей кусочек костного мозга, ну, как донор. Мама страшно переживала. И не только за тетю Фрейю, но и за Эби. Говорила – это подвиг. И… я не знаю, вряд ли дело в этом, но я… – Что – ты? – Я сказал, что это нифига не подвиг. Это нормально, и я даже думать бы не стал, если бы Джеффу, или Мэг, или маме с папой понадобилось бы. – Ясно, – кивнул Дженсен. – По мне – не повод. Не повод рассказывать. – Нет, они правы. А если бы я случайно нашел документы? Если бы мне кто-то сказал? – Так ты рад, что ли? Джаред выплюнул в пепельницу зубочистку и распечатал другую. Дженсену даже курить не хотелось. Джаред опять пожал плечами. – Я видел их, Падалеки. Видел вас. По вам можно снимать семейные сериалы, знаешь? Образцовая семья. Они тебя обожают, блин. Без шуток. – Жалеют. – Ты кретин, ты в курсе? – вспылил Дженсен. Ну вот как, как так можно? Если бы у меня была такая семья… да какая, нахуй, разница? – Нет-нет, Дженс, я не идиот, я все вижу, правда! Они замечательные, и я не могу их подвести. Понимаешь? – Это ты к чему щас? – напряженно спросил Дженсен. – Не знаю, – потерянно шепнул Джаред. – Как я скажу им? Они ведь думают – я нормальный. Хотят, чтобы я был нормальным, они так стараются. – Ты тоже стараешься, – пробурчал Дженсен. – Никогда, блядь, не видел, чтоб так старались. И ты вообще самый нормальный, только трехнутый слегка… – Дженс… – М? – А что у тебя, ну, дома? Так, нет, давайте без этого только. Дженсен нацепил на лицо заинтересованное выражение и перегнулся через стол. – А ты никогда не хотел найти настоящую мать? Посмотреть, поговорить? – Нет, – жестко отчеканил Падалеки. – Мне не о чем с ней разговаривать. А ей со мной. Неинтересно слушать про ошибки молодости и всякую такую поебень. Она сделала свой выбор, моя семья тоже. – Ого. Круто. Но правильно, ага. А зачем ты хочешь им признаться, м? Джаред вцепился пальцами в волосы. – Знаешь, это тупо, я понимаю. Но вот ты как подошел ко мне… и потом тоже, после комбината и дальше. Мне хочется всем рассказывать про нас с тобой. Про тебя. – Это потому, что ты ни с кем не закорешился в старшей школе. А теперь – вот. Кола пенилась и шипела, пока Дженсен, игнорируя стакан, пил залпом. А когда выдул всю бутылку, заметил, что Джаред нескромно разглядывает его и двусмысленно улыбается. Он ощутил, как его кроссовка коснулся ботинок Джареда. – Я не корешился с тобой, Эклз, – склонив голову к плечу, сообщил Падалеки. – Куда пойдем сегодня? – О как. А как же твои уроки? – Вечером сделаю. – Точно? – Ага. Расскажи, как ты проводишь время? Когда, конечно, не пиздишь стены голыми руками. Дженсен усмехнулся. Познакомить Джареда с Токсичным Бобом? Отвести его в музыкальный магазин на Клей-авеню? Заглянуть в гараж к Скетч и Ричи, бывшим участникам группы Джоша, которые все еще наивно надеются найти себе продюсера в Уэйко? – Давай отгоним твою тачку в сервис. В четверг Энджи, заебал общественный транспорт. Джаред просиял. На пути в сервис Дженсен оказался абсолютно бесполезен. Падалеки сам завел свою «ауди» цвета светло-зеленый металлик. Тачка оказалась старым корытом, но Джаред смотрелся в ней удивительно круто. Правда, в сервис, находящийся в четырех кварталах от дома Падалеки, они ехали час: машина безостановочно глохла. Джаред оставил механику ключи и пообещал забрать машину из ремонта в четверг рано утром. Маккензи позвонила, когда в опустевшем гараже Дженсен целовался с Джаредом, планируя развести того на отсос. Голос у сестры звенел от сдерживаемых слез. – Когда ты придешь? – Что случилось, Фиби? – Когда ты вернешься сегодня? Им звонил психолог. Ты говорил своей докторихе про меня? Блядь! – Я буду через двадцать минут, Макки. Я все объясню. Он рванул к выходу, потом вернулся за сумкой и, не удержавшись, чмокнул Джареда в губы напоследок. – Что происходит, Дженс? – Джаред требовательно вцепился в куртку. – Все нормально, мне просто надо домой… я позвоню, хорошо? Пока! Всю дорогу до дома Дженсен бежал, пытаясь придумать какую-нибудь нейтральную ложь. Маккензи заперли в комнате. Мать с отцом ждали Дженсена на кухне. Дженсен подумал, что надо бросать курить – дыхалка ни к черту. – Добрый вечер, – задыхаясь, проговорил он. – Присядешь? – вежливо поинтересовалась мать. Дженсен опустился на табуретку. – Доктор Моррис звонила, – сказал отец, и больше Дженсен не услышал от него ни звука за весь разговор. – Она предложила привести на сеанс твою сестру. Как ты думаешь, Дженсен, зачем? Дженсен изобразил крайнюю степень удивления. – А что она сказала? – Сказала, что для решения твоих проблем ей нужно пообщаться со всей семьей. С нами она уже говорила, так что… Фу-у-у-ф. Все же Энджи не настолько дура. – Да кто их разберет, этих врачей? – пренебрежительно проговорил Дженсен. – Ладно уж. Давай я в четверг зайду за Маккензи в школу, и вместе сходим на сеанс. У меня приятель, он отвезет. – Нет, – мать разгладила складки на юбке. – Чего? А когда? – Мы не поведем Маккензи к психологу. Эта так называемая специалистка совершенно с тобой не преуспела. Я не собираюсь тратить свое время и время твоей сестры на глупости. – Ну, ты же сама хотела, чтобы я туда ходил. – Ты – да. Мы оплатили курс сеансов, и я очень жалею об этом. Никаких изменений в твоем поведении я не наблюдаю. Ты все так же дерзишь, шляешься где-то до поздней ночи, от твоих вещей пахнет табаком, и кто знает чем еще? Ты носишь на лице это… это железо, никого не слушаешь, абсолютно нам не помогаешь… – Донна, да я-то ладно, пусть Макки сходит. – …называешь нас с отцом по имени, словно все заповеди божьи для тебя пустой звук! Какие-то приятели у тебя… дружки… торгуете на улицах наркотиками, да? Скажи мне, Дженсен, сколько нам с отцом терпеть весь этот ужас? Дженсен сжал под столом кулаки и заставил себя говорить тихо. Ушибленные пальцы ныли как проклятые. – Подожди, давай не будем обо мне. Забудь. Пусть Маккензи сходит на один сеанс, раз так надо. – Нет. – Почему? – ярость душила, от бессилия хотелось сломать стул, разбить окно, поджечь этот чертов удушающий дом. – Я все сказала. – Ну ей же херово, мам, ты не видишь? Ты достала ее, запилила, посмотри на ее сверстниц! Она ни с кем не общается, ты, блядь, какую-то аутистку из нее сделала! – Ты ругаешься при семье? В своем доме? Ты смеешь критиковать мои методы воспитания? – Дженсену стало плевать на тихий тон, который не сулил ничего хорошего. – Да хуй с ним, с этим домом, и с вами! Это просто блядский психолог с тестами, но ты даже здесь хочешь, чтобы все было по-твоему? Неважно, как, только бы – как ты решила? Что, тебе там боженька на ухо шепчет все ответы? Дженсен перегнулся через стол и орал матери в лицо, не понимая, почему все так сложно, не видя выхода, захлебываясь бешенством. Отец положил ему руку на плечо и с силой надавил, заставляя опуститься обратно на табуретку. Дженсен вырвался, пнул ногой дверь кухни, так что петли жалобно хныкнули, и выбежал на улицу. Он так и не зашел к Маккензи, не смог сдержаться, ничего, блядь, не смог. В подвале у Токсичного Боба пылился целый ящик канадского вискаря.
Это оказалось еще страшнее, чем он думал. Открыть рот и произнести два простых слова. Джаред решил сначала поговорить с Джеффом. По телефону, или даже съездить к нему в студенческий городок на уикенд. Он как раз размышлял о том, потянет ли такую дорогу, учитывая долгое отсутствие практики вождения, когда на улице раздался шум, и в окно, чудом не разбив стекло, врезался камень. На клумбе под окном сидел Эклз и ржал, завалившись на спину. Он был безобразно, отвратительно бухим. – Приве-е-ет! – протянул он, пьяно улыбаясь Джареду и неуклюже пытаясь подняться на ноги. Джаред высунулся из окна по пояс. – Ты чего? – прошипел он, пытаясь сообразить, как Дженсен преодолел забор. – Я у тебя… у тебя под окном сижу в тюльпанах и жду… когда ты мне протянешь руку… помощи. Как пошло звучит, да? – Дженсен гыгыкнул, растянувшись на примятой зелени, и Джаред умоляюще прижал палец к губам. – Тихо! Пожалуйста, не шуми. Мои в гостиной. Давай я тебя затащу. Спустя десять минут Джареду удалось заволочь Дженсена внутрь через подоконник. Хорошо, что спальня Джеффа располагалась на первом этаже. В комнате Дженсен без сил рухнул на кровать. Он снял куртку, путаясь в рукавах, и с трудом вытащил из кармана почти пустую бутылку виски. Куртку он отшвырнул на подоконник. – Б-будешь, Падалеки? Джаред вырвал из рук Дженсена бутылку и, подумав, залпом допил содержимое. Было противно и крепко, глаза увлажнились. Пустую бутылку Джаред сунул под кровать и сел возле поникшего Дженсена. – Что случилось, м? Дженсен отрицательно мотнул головой, нетрезво покачиваясь. Он отодрал заусенец на большом пальце и слизнул каплю крови. Джаред порывисто обнял его за плечи, и Дженсен уткнулся ему в шею. Он был вымазан в земле с ног до головы, от него нестерпимо несло алкоголем. Джаред прижался губами к его макушке. – Я забыл, где твой дом, Па… Падалеки. Влез к соседям. – Черт. Там живет сумасшедший Твоттер. Он тебя видел? – Не зна-знаю. – Где ты был, Дженс? – Не з-знаю. – Тебе плохо? Эй, скажи мне. Дженсен кивнул. – Тошнит? Или просто, да? Паршиво? Дженсен снова кивнул. – Моя сестра рисует охуенные картины. Цветы в стремных вазах. Страшные глаза. А я подвел ее. Я как Джош. Т-ты любишь своего брата, Дж… Джи, можно так? Джи… клево. Любишь? Он самый крутой, да? Дженсен пьяно терял точку фокусировки, его пристально-требовательный взгляд постоянно сползал с лица Джареда куда-то в сторону, язык заплетался. На бинте, которым была перемотана его кисть, выступила кровь. Джареда выламывало жалостью и страхом, он не знал, что сказать, и только прижимал Дженсена к себе, слишком сильно стискивая его плечи. – Да, – подтвердил он, стирая тыльной стороной ладони землю с подбородка Дженсена. – Джефф классный. Самый-самый. – Во-о-от, – Дженсен моргнул, как в замедленной съемке. Джаред еще никогда не видел так близко настолько пьяных людей. Если только… да. Джеффри. Тогда. – В детстве я хотел быть как Джош. А потом он кинул нас с Мак. Сказал, что на хую вертел материну Библию. Его всегда ругали меньше, а он все равно. А Мак верит, что я… я все могу исправить. Как будто, знаешь, Джи… как будто это я у нее бог. А он подвел меня, и ее, и я тоже. – Брат? – уточнил Джаред, просто чтобы что-то сказать. Он потерял нить и никак не мог разобраться – что же произошло у Дженсена, у такого сильного и независимого! У Дженсена, который ничего и никого не подпускал близко. Только Джаред прорвался, пробился, и теперь оказался растерянным и бесполезным. – Бог, Джи. Джош тоже. Но он ладно. Джош может катиться в пизду! Дженсен проорал последние слова, вырвался из объятий и треснул больной рукой по спинке кровати. И взвыл от боли, держась за пальцы. Джаред зашептал испуганно ему в ухо, спеленывая, сдерживая из последних сил: – Тихо, тихо, там родители, и сестра, пожалуйста, тише. Я тут, я люблю тебя, Дженс, я так давно… я не знаю, как помочь, только не кричи, пожалуйста. Дай гляну руку, дай, я осторожно, правда… не надо. Моргать стало трудно, и Джаред понял, что в глазах застыли стыдные слезы, бессильные и злые. Он ничего не знал, и никак не мог помочь, он боялся, что Дженсена начнет тошнить, и родители узнают – у него кто-то в комнате. – У тебя все в порядке? – крикнула из-за двери мама. – Да! Это ролик на ютубе. Громкость не успел убрать. Я спать, ладно? – Так рано? Не выйдешь? – Не. Спокойной ночи, мам! – Спокойной ночи, милый. Блин. Пронесло. Дженсен свернулся на кровати, подтянув к груди колени и пачкая подошвами покрывало. Джаред снял с него кроссовки, выключил свет и лег, с трудом умещаясь рядом. Ушибленную кисть он так и не посмотрел, но какой в этом толк? Надо в больницу. Можно вызубрить все учебники Джеффа и оказаться полным лузером, когда действительно нужно действовать. – Джи, – прошептал Дженсен в стену. Джаред придвинулся к нему вплотную, повторяя изгиб тела, вжимаясь членом в его задницу и с ужасом чувствуя, как встает не вовремя. – А? – Она умеет проклинать. Пр… правда… беги. – Спи, хорошо? Завтра будет лучше. Дженсен издал хриплый саркастический смешок. Вот, даже пьяный. Он задышал тяжелее и глубже, а Джаред натянул на них одеяло и очень осторожно устроил руку на бедре Дженсена, обнимая его. Думать, упираясь стояком в затянутые в джинсу ягодицы, было решительно невозможно. Джаред подождал немного и выбрался из кровати. Сквозь карман куртки Дженсена Джаред видел, как мигает экран телефона. Он достал мобильник и посмотрел, кто звонит. «Донна Эклз», – горели буквы. Звук, как обычно, был отключен. Джаред выдохнул длинно и нажал на кнопку принятия вызова. И скороговоркой прошептал: – Миссис Эклз, меня зовут Джаред, я друг Дженсена. В трубке повисло тяжелое молчание, а затем строгий женский голос без эмоций произнес: – Друг? А что с моим сыном? Он слишком обдолбан, чтобы говорить? Джаред сглотнул испуганно. – Нет, нет, что вы! Он не употребляет. – Все вы так говорите. – Миссис Эклз, я учусь с Дженсеном в одной школе, класс истории. Он у меня в гостях, и он… он не может подойти сейчас… он заснул. Можно он… э… переночует у меня? Я могу сказать адрес. С ним все хорошо, честно! – Твоя мама дома? – сухо поинтересовалась миссис Эклз. Джаред похолодел. – Нет. Н-нет, они уехали с папой к брату в университет, будут завтра… я с младшей сестрой. В трубке снова замолчали. Джаред оглянулся на спящего Дженсена. Он вздрагивал во сне и был очень шумным, но не просыпался. – Хорошо, Джаред. С сыном я поговорю завтра. И с вашими родителями, если вы солгали мне. Оставьте адрес и свой номер телефона. Джаред продиктовал, внутренне обмирая от страха, что мать Дженсена сейчас заявится к его дверям. Миссис Эклз сухо попрощалась и положила трубку, не дожидаясь ответа. Джаред прикрыл окно. Зябкое ощущение внутри вызывало нервическую дрожь. Дженсен пробурчал что-то во сне и перевернулся на живот, подтянул под себя колено и улегся на больную руку, так что кисть торчала над краем кровати. Джаред порылся в ящиках. Да где же она, блин? Есть! Аптечка из папиного Форда, на котором раньше ездил Джефф, нашлась на верхней полке в шкафу. Джаред сел на пол перед кроватью и очень осторожно размотал руку Дженсена. Костяшки кровили, но отек вроде бы спал. Джаред обтер руку влажной салфеткой и наложил повязку. Джефф сто раз на нем тренировался, он запомнил. Дженсен хмурился во сне и дышал ртом. Джаред обвел его губы пальцем, едва касаясь. Где он пил? С кем? Он разделся, забрался под одеяло, установил на телефоне будильник и лег вдоль стены. То, как неудобно – даже на вид – лежал Дженсен, вызывало ломоту во всем теле. Вопреки всему Джаред ощущал себя так, будто накачался гелием и сейчас взлетит.
Но рядом с Дженсеном возникло какое-то движение, и музыка резко прекратилась. – Юу-хууу, – прохрипел Дженсен, поскольку терпеть не мог оборванные вступления. И тут до него дошло: он ни за что в жизни не стал бы ставить на будильник «Song 2» – в самом деле, что за банальщина? Дженсен с трудом открыл глаза и уставился в незнакомый потолок. С усилием повернул голову и внимательно оглядел книжные полки. И только потом рывком, от которого к горлу подкатила тошнота, перевернулся на другой бок, морщась от слишком яркого утреннего солнца.
|
