Футбольное двоевластие

 

Начиная с 1908 г. наступил счастливейший период в истории нашего футбола, когда талантливейшие русские игроки Евангулов, Никитин, Уверский, Сорокин, Егоров, Борейша и ряд других создали русский футбол. Создали силу, которая боролась и… победила. И имя этой силы было непобедимый, чисто русский «Спорт», победивший петербургских англичан.

Вестник «Петроградской футбол‑лиги», 1918 год

 

История с «Шарпльсом‑душителем» нашла свое отражение не только на страницах печати. В какой‑то‑мере она послужила толчком для объединения усилий тех представителей русских клубов, которые всерьез ратовали за развитие отечественного спорта. Им стало ясно, что, пока в комитете лиги заправляют иностранцы, а матчи судят английские рефери, добра не жди.

Но покончить с британским футбольным владычеством на невских берегах было не так‑то просто. Англичане ревниво следили за тем, чтобы руководящие посты в комитете принадлежали только им. Даже протоколы заседаний велись на английском языке.

Но однажды благоприятный момент для русских все же настал. Секретарь футбольной лиги немецкий коммерсант Гольдарбейтер по делам службы должен был переехать из столицы в другой город. Пришлось назначить перевыборы на вакантную должность.

Оказалось, что основными кандидатами являются двое – швейцарец Конрад Шинц и Георгий Дюперрон.

Большинство русских кружков поддерживали Дюперрона, англичане делали ставку на Щинца. В результате выборов победу одержал Дюперрон.

Хотя иноземное влияние в комитете лиги по‑прежнему преобладало, кое‑какие сдвиги все же наметились. Рефери теперь стали назначать не только из англичан, а протоколы заседаний стали вести на русском языке.

Но до победы на поле еще было далеко. Правда, лига год от года пополнялась новыми русскими командами. Один из таких дебютантов – клуб «Петровский» произвел внезапную дерзкую атаку на английские футбольные «редуты».

Под флагом этого клуба объединились гимназисты и студенты, собиравшиеся поиграть в мяч на Петровском острове. Отсюда произошло и название клуба.

Никто перед турниром не принимал всерьез петровцев, представлявших но современным понятиям юношескую команду. Однако юноши уже в первом матче побили чемпиона города «Викторию», а затем сыграли вничью с «Невскими». Иностранцы забеспокоились. Теперь вся ставка у них была на английский клуб «Нева» («Невка» уже перестала существовать). И вот на площадке «Невы» на Шлиссельбургском проспекте произошел случай, оказавшийся для петровцев роковым.

У петровцев выделялся хорошей игрой один из беков по фамилии Лунд. Он не только разбивал наступление противника, но и сам пытался организовать атаки. По тем временам это была новинка. Словом, это был ведущий игрок.

У англичан в этом матче впереди тоже почему‑то действовал защитник. Это был опытный Делл, снискавший славу беспощадного «костоправа». Он оказался как раз тем «форвардом», который играл против лучшего из петровцев. На самом деле англичанин просто охотился за соперником до тех пор, пока того не унесли с поля. Затем он преспокойно вернулся на свое обычное место среди защитников…

Потеря лучшего игрока обошлась в этом матче для петровцев потерей очка, а в следующих встречах – новыми неудачами. Все же ослабленная команда закончила розыгрыш на втором месте, опередив немцев из «Виктории» и вторую команду британцев – «Неву». Что же касается дальнейшей судьбы петровцев, то она была незавидна. Нашумевший клуб тут же распался по причине финансовых затруднений и возродился лишь спустя несколько лет.

Цитаделью русского футбола все‑таки являлся «Спорт», хотя в нем и произошло немало перемен. Петр Москвин уехал работать на Дальний Восток. Георгий Дюперрон тоже покинул ряды кружка, обремененный научной деятельностью, работой в Публичной библиотеке и хлопотами секретаря футбольной лиги.

Из товарищеского кружка энтузиастов «Спорт» превратился уже в довольно большой клуб, в котором хозяйничали богатые меценаты. В кружке теперь процветал лаун‑теннис, привлекавший сюда многих знатных особ. Это обеспечивало материальное благополучие клуба. Кое‑что перепадало легкой атлетике и футболу. Главным покровителем футбола стал швейцарец Конрад Шинц. Тугой кошелек мецената позволял ему не только вершить делами клуба, где он занимал руководящую должность, но и обеспечивал место в первой команде. Степенному швейцарцу было под сорок – в таком возрасте при других обстоятельствах его вряд ли бы ставили играть. Вероятно, понимая это, он стремился привлечь в «Спорт» самых лучших молодых футболистов столицы, чтобы с их помощью добиваться победы.

Кружок располагал отличным полем, добротной формой. Эти два фактора, безусловно, служили приманкой для молодежи. Команда постепенно складывалась в грозный коллектив. Час решительной схватки с англичанами приближался.

Начиная с 1901 года розыгрыши первенства Петербурга шли своим чередом. Жетоны победителей по‑прежнему доставались приезжим англичанам. Марку самой спортивной нации мира они держали высоко.

Главной силой британских колонистов являлся «Невский футбол, хоккей и крикет‑клуб», или, коротко, «Невский клуб».

Петербургские англичане во всем придерживались привычек, принятых на Британских островах. Играли они мячами, выписанными из Лондона. На стадионе (что был на Малой Болотной улице, неподалеку от Смольного) был отличный травяной газон. Матчи назначались только на субботу на час тридцать дня, как в Англии. Играли «Невские» в длинных‑предлинных трусах и широких, свободных рубашках. Во время игры они подбадривали друг друга короткими одобрительными возгласами, а в перерыве пили в раздевалке традиционный чай с пирожными.

Время от времени они получали подкрепление в лице новых служащих из Англии. Национальная кастовость в клубах строго соблюдалась. Исключение было сделано лишь однажды для двух братьев Евангуловых – Михаила и Богдана, доставшихся «Невским» по наследству от развалившейся «Невки». Британцы не пожалели об этом. На поле во время игры то и дело слышались возгласы игроков:

– Олл райт, Мишкэ, олл райт!

Так звали англичане Михаила Евангулова. Большинство британцев были не в ладах с русским языком, поэтому имя второго брата – Богдана они выговорить не могли и тоже кричали, ему:

– Олл райт, Мишкэ!

Видно, хорошо играли братья, если сумели привлечь внимание англичан.

И вдруг Евангуловы покинули «Невский клуб». То ли дали себя знать чары господина Шинца, мецената «Спорта», то ли им просто захотелось поиграть в русской компании, но оба объявились в кружке спортовиков.

Для «Спорта» такое приобретение было как нельзя кстати.

В команду перешли лучшие форварды столицы. Вот почему футбольный Петербург с таким интересом ждал сезона 1908 года. Уже игры на весенний кубок, которые начали проводиться с этого года, показали возросшую силу русских. «Невские» завладели призом лишь ценой огромных усилий.

Но главные соревнования по традиции состоялись осенью. В первой группе «Кубок Аспдена» оспаривали пять команд, из них две русские.

«Спорт» сразу же заявил о своих претензиях, разгромив «Викторию» со счетом 6:0. Затем пришел черед «Невы», которую спортовики обыграли со счетом 3:1. Но все же это не было сенсацией. Случалось, что и прежде «Спорт» побеждал эти команды. «Невские» – вот кто считался главным конкурентом. Поединок между «Спортом» и «Невским клубом» определял судьбу чемпионских жетонов.

…С утра зарядил мелкий дождик – петербургская осень давала о себе знать, но к назначенному часу поле «Невского клуба» было окружено плотной толпой зрителей – это собрались русские поклонники «Спорта». Англичане расположились на невысокой трибуне и стучали тростями по доскам настила, подбадривая соотечественников.

Игра началась, и сразу же черно‑белые рубашки спортовиков замелькали у ворот англичан. Футболисты старались вовсю. Среди русских выделялись братья Евангуловы. Их присутствие в рядах «Спорта» явно накаляло обстановку. Всякий раз, когда Михаил бил по воротам, голкипер англичан посылал в адрес своего недавнего одноклубника «Мишкэ» громкие проклятия, а трибуна глухо гудела.

Но проклятия помогали мало, и вот уже голкипер англичан вынужден достать мяч из своих ворот. А «Спорт» все наседает и снова забивает гол.

Британцы попытались остановить натиск русских на прежний манер. «Особенно злоупотребляли грубыми толчками хавбек Бьюкенен и форвард Смолл. «Не игра, а какое‑то зверство…» – писал репортер «Петербургской газеты».

Не церемонился с соперниками и капитан невских – лысоватый крепыш Монро, злой и азартный игрок. Он бросался в самую гущу схватки, норовя сбить противника с ног.

А тут англичанам удалось сквитать один мяч, и страсти разгорелись с новой силой. Судил этот принципиальный матч неутомимый Дюперрон. На словах и на деле он был ярым поборником честной борьбы в спорте. Свисток Дюперрона не умолкал. Рассерженный таким вниманием, Монро обругал судью на своем родном языке. Тотчас снова раздался свисток.

– Я прошу вас покинуть площадку, сэр! – твердо сказал обидчику судья.

Англичанин сделал вид, что не понимает русского языка. Тогда Дюперрон повторил свое решение на немецком, французском и английском языках. Посрамленному нарушителю пришлось подчиниться. Он не ушел в раздевалку, а долго стоял возле боковой линии и смотрел, как терпят поражение непобедимые доселе чемпионы. «Невские» забили еще один гол, но все же проиграли 2:3. Британцы на трибуне больше не стучали тростями. Зато из толпы русских болельщиков неслись восторженные возгласы:

– Браво, «Спорт»! Браво, Россия!

На другой день в городе только и было разговоров что о вчерашнем матче. Выигрыш «Спорта» означал большие перемены. Все прекрасно понимали, что британскому владычеству в русском футболе пришел конец.

Англичане же негодовали на судью: «Это неслыханно, удалить английского футболиста с поля!». Свергнутые чемпионы решили расквитаться с русскими по‑своему.

Когда на следующий матч «Невского клуба» с «Невой» стали собираться болельщики, они увидели на воротах стадиона объявление: «Билеты не продаются, вход только для англичан». Привратник охотно объяснял удивленным петербуржцам:

– Матч состоится при закрытых дверях, так как английской нации нанесено оскорбление.

В тот же день «Петербургская футбол‑лига» была официально извещена о выходе из нее британских клубов. Вскоре вслед за ними, едва доиграв свои встречи, последовала их старая подруга – немецкая «Виктория». Эти дипломатические ходы, однако, не сорвали чемпионат. В октябре турнир был завершен, и впервые гравер вывел на блестящих жетонах русские буквы – «Спорт» стал чемпионом.

Но не так‑то просто было сладить с англичанами.

Летом 1910 года на берегах Невы было объявлено о создании нового «Российского общества футболистов‑любителей». В пику «футбол‑лиге» новоявленные россияне задумали разыгрывать свое, единственно «законное» первенство Петербурга. Нашелся и достойный меценат, учредивший кубок, – не кто иной, как посол Великобритании Никольсон. А участниками оказались все те же «Невские», «Нева», «Виктория» и какая‑то загадочная команда с Охты под названием «Оккервиль».

Хотя клуб носил нерусское имя «Оккервиль», все игроки там были сплошь коренные петербуржцы. В «футбол‑лигу» города «Оккервиль» попросту не отважился вступить из‑за своей бедности. Клуб арендовал площадку у коровницы Дарьи, а форму сшил из полосатой материи для матрасов. История его появления типична для многих мелких кружков того времени.

После того как футбол прочно водворился в Петербурге, он перестал пугать и удивлять горожан. Но к различным спортивным кружкам власти относились с большой подозрительностью: не завелась бы в них какая‑нибудь крамола. Кружок получал право на жизнь только после утверждения его устава градоначальником, который обычно не спешил с этой процедурой. Иногда она тянулась годами. «Дикие» же клубы были поставлены вне закона. Устав содержал различные оговорки и ограничения. Вот несколько характерных выдержек:

«§ 6. Действительными членами кружка не могут быть:

а) несовершеннолетние, за исключением имеющих классные чины;

б) учащиеся в учебных заведениях;

в) состоящие на действительной военной службе нижние чины и юнкера».

Примечания к § 13 и 18 гласили:

«Комитет обязан уведомлять своевременно местное полицейское начальство о всех устраиваемых собраниях».

«О времени, месте и предметах занятий Общих Собраний доводить заблаговременно до господина петербургского градоначальника».

Но и после официального открытия кружки находились под неусыпным надзором. На проведение собрания испрашивалось разрешение; и на каждое из них являлся полицейский чин, который умирал от скуки, выслушивая бесконечные разговоры о голах, очках, матчах. Почти во всех клубах в такой день можно было услышать сообщение о неблагополучном положении кассы. Если подходящего мецената не находилось, кружок прекращал выступления.

Всяк устраивался по‑своему. «Спорт» за широкой спиной богатого предпринимателя швейцарца Шинца чувствовал себя в безопасности от мирских невзгод.

Легкой была жизнь и Павловско‑Тярлевского кружка, где почетными членами состояли сразу четыре (!) великих князя и один крупный заводчик. Что против него был, например, клуб «Гладиатор» в Лигове, который поддерживал местный… мясник! Некоторые клубы в качестве лакомой приманки для меценатов учредили пожизненное звание «члена‑жертвователя». Никаких усилий на спортивной ниве не требовалось, стоило только внести единовременный взнос в размере 25 рублей, Цена главы была четко установлена. Зато потом на всех групповых фотографиях в центре всегда выделялся упитанный напыщенный усач в манишке – кто‑нибудь из категории «почетных» или «пожизненных»…

В «Оккервиле» не было ни «почетных», ни «пожизненных» благодетелей. Подростков с Охты собрал в футбольный кружок местный врач. А членский взнос составил пятак в месяц. Сначала ребята играли на плацу возле казарм Новочеркасского полка. Но затем командир счел, что такое соседство подрывает дисциплину солдат, и отказал юным футболистам. Выручил оккервильцев новый «меценат» – банковский служащий Шнейдерс, на свои деньги арендовавший участок земли. Футболисты своими силами расчистили и подготовили площадку для игры. Как раз в это время английский фабрикант А. Лингард пожертвовал кубок для розыгрыша в турнире команд «Пригородной лиги». Охта считалась городской окраиной, и «Оккервиль» стал участником этих соревнований, где выступил весьма успешно. Появление этого кружка в английской лиге объясняется просто – «Невский клуб» и «Нева» были расположены неподалеку от Охты.

То, что «Оккервиль» не принадлежал к богатым. клубам, не слишком смущало устроителей «Российского общества футболистов‑любителей». Они были очень довольны, что сумели заполучить хотя бы одну русскую команду, и видели в новичках с Охты покладистых клиентов.

А «Оккервиль» начал с того, что в пух и прах расколотил «Викторию» – 6:2! Потом «Неву» – 4:1. «Невские» поспешно выставили всех своих знаменитостей и едва добились ничьей (2:2). Казалось, что песенка «Невских» спета – не догнать им лидеров. Оккервильцам оставалось до победы всего два матча. Никто не думал, что очередная встреча с «Невскими» окажется последней.

…Первый гол был забит в английские ворота. Памятуя о происшествии с Монро и Дюперроном, «Невские» теперь заботились о том, чтобы их матчи судили только англичане. Но и судья‑соотечественник тут был бессилен: гол забили абсолютно правильно. Зато когда страсти разгорелись и одного за другим подбили двух русских футболистов, свисток арбитра молчал, «Оккервиль» продолжал борьбу вдевятером, а счет не менялся. Надежды «Невских» отыграться таяли с каждой минутой, как вдруг у русских ворот произошел новый инцидент. Вратарь, этот мученик тогдашнего футбола, столкнулся с одним из форвардов, который по привычке (и в полном соответствии со старинными правилами) мчался на голкипера сломя голову. Это, между прочим, был тот самый Смолл, который отличался особой грубостью. Вышло, однако, так, что при столкновении больше досталось нападающему, чем вратарю. Судья англичанин Монкер тут же поспешил дать о себе знать.

– С поля! – распорядился он в адрес русского вратаря. – И… пенальти!

Игра прервалась. Толпа зрителей возмущенно зашумела. По всему было видно, что англичанин больше патриот своей нации, чем судья.

Вот тут и сплоховал меценат оккервильцев, который, кстати, был единственным иностранцем в этом клубе. Он подозвал капитана и наказал ему:

– Раз так, в ворота никого не ставить, играть, как прежде!

А сам отправился сочинять протест. Англичан это не смутило. Ответный гол в пустые ворота они хладнокровно забили с пенальти.

Счет сравнялся. Капитан оккервильцев решил все же ослушаться своего мецената и поставил в ворота одного из защитников. Вот тут и начались чудеса… «Невские» повели осаду ворот «Оккервиля», русские отбивались что было сил. Но что они могли сделать? Силы и так были неравны, а тут еще судья всякий раз, как только новый вратарь кружка брал мяч в руки, назначал пенальти! Англичане без устали посылали мячи в ворота растерявшихся соперников. Так «Невские» отпраздновали победу со счетом 9:1.

Возмущению оккервильцев не было предела. Меценат Шнейдерс требовал экстренного созыва комитета английской лиги и назначения переигровки. Но разве британцы могли допустить, чтобы кубок посла Никольсона попал в руки русской команды?

Протест русской команды был, конечно, оставлен без внимания, и тогда «Оккервиль» расстался со своими мимолетными коллегами из «Российского общества футболистов‑любителей». История эта снова показала, что в русском футболе были здоровые молодые силы, которым только условности спортивной жизни России мешали вырваться наружу.

«Невские», действуя по принципу «лучше быть первыми в деревне, чем вторыми в Риме», добились своего. Это, к слову, была последняя победа петербургских англичан в городе. Так или иначе период футбольного двоевластия продолжался. Британцы считали себя чемпионами города, а русские признавали законным победителем «Спорт».

Но и этого британцам показалось мало. Спрятавшись за ширму «Российского общества», они обратились в Международную федерацию футбола с просьбой о принятии в качестве полномочных представителей России. Маневр был расчетлив и коварен. В случае международного признания «Российского общества» турнир английских клубов становился единственно законным на берегах Невы футбольным соревнованием. Таким образом титулы чемпионов вернулись бы к британцам.

Но тут на сцену снова вышел Дюперрон. Принято считать, что историю футбола «пишут» великие игроки. Георгий Дюперрон никогда таким игроком не был, но значительный этап истории русского футбола тесно связан с его именем.

У руководства петербургским футболом всегда стояли меценаты, люди состоятельные, Дюперрон в этом отношении не мог с ними сравниться. Но он обладал другим богатством. Посты в «футбол‑лиге» этот энтузиаст спорта занимал благодаря своему огромному авторитету и знаниям.

Дюперрон в период тяжбы с английскими клубами проявил себя незаурядным дипломатом. Он связался с москвичами и от имени двух русских лиг обратился в ФИФА с заявлением о приеме. Так, в Цюрих – штаб‑квартиру федерации попало второе письмо из Петербурга. Впоследствии Дюперрон неоднократно обращался в Международную федерацию, разъясняя обстановку, создавшуюся в русском футболе, и требуя справедливого решения вопроса. Это было особенно важно, так как приближалась V Олимпиада, в которой Россия собиралась участвовать. Добейся «Российское общество» признания со стороны ФИФА, и в Стокгольме нашу страну могли официально бы представить «Невские»!

Но Россия не стала футбольной колонией англичан: у деятелей ФИФА хватило ума разобраться в скандальной ситуации. Притязаниям петербургских англичан был положен конец.

Это был первый большой успех не только петербургского, но и всего русского футбола.

Обо всем этом мы знаем благодаря Дюперрону. «Футбол‑лига» не имела постоянного помещения, и всю документацию, начиная от протоколов матчей и кончая международной перепиской, Дюперрон хранил у себя на квартире вместе с редчайшей коллекцией русских и заграничных спортивных книг и журналов.

Увы, после кончины Дюперрона бесследно исчез почти весь его архив, и только недавно удалось отыскать небольшую его часть. Это и позволило восстановить давно забытые факты англо‑русской борьбы за футбольную власть в Петербурге.

 

Приезд «Коринтианса»

 

Наша петербургская сборная команда победила знаменитую чешскую команду с результатом 5:4. Этого никто не ожидал, ни наши игроки, ни чехи…

Газета «Новое время», 1910 год

 

В 1910 году в Петербурге нельзя было отыскать ни одного велодрома. Зато футбольные поля были почти во всех районах города.

Не случайно в печати появились такие заметки: «Нет никакого сомнения в том, что игре футбол предназначено совершить то великое дело, которое не довел до конца угасший безвременно велосипедный спорт. В свое время велосипед, первый из видов спорта, увлек нашу неповоротливую и неловкую молодежь.

Теперь после того, как велосипедный спорт погиб благодаря профессионализму, его всецело заменил футбол; как в свое время всякий юнец мечтал о велосипеде, так теперь он мечтает о «бутсах».

Сказано это было не для красного словца. Действительно, если в первом чемпионате Петербурга участвовало лишь 45 игроков, то к десятому их число достигло тысячи.

Футбол заинтриговал не только «неповоротливую и неловкую» молодежь. Какой‑то поклонник футбола обратился в редакцию газеты «Спортивное слово» с таким письмом: «Автор сего письма, искренне любящий спортивное дело, в особенности футбол… имеет смелость предложить всем спортсменам, интересующимся названным спортом, откликнуться, соединиться и основать, подобно существующим за границей «командам женатых», свою собственную. По сему предмету обращаться: Эртелев пер., дом 13». Неизвестно, удалось ли автору письма осуществить свою оригинальную затею. На худой конец, он мог довольствоваться и ролью зрителя.

Самый дешевый билет в петербургских театрах стоил тридцать копеек. Столько же нужно было уплатить за самый дорогой билет на футбольный матч, если плата за вход вообще взималась. Такую доброту клубы проявляли вовсе не. потому, что во главе их стояли бескорыстные люди. Просто футболу пока еще не под силу было тягаться с театром, эстрадой или цирком.

Но с каждым годом охотников посмотреть спортивное зрелище становилось все больше. Площадки многих клубов стали обноситься заборами для защиты от «зайцев». Наконец настал день, когда поле «Спорта» подверглось первому настоящему штурму болельщиков.

Накануне в столичных газетах рядом с примелькавшейся рекламой бегов, борцовских чемпионатов с участием Дяди Пуда, Черной маски и негра Анастаса на первых страницах появилось объявление: «Чехи приехали! И играют в футбол на поле «КЛС». За вход 50 копеек. Нумерованные места с правом входа 1 руб. 10 копеек». Впервые была открыта и предварительная продажа билетов.

А за час до назначенного поединка в правлении клуба «Спорт» разыгралась такая сценка.

– Что делать, господин председатель? – В кабинет Шинца вбежал взъерошенный кассир «Спорта». – Билеты кончились!

На поле «Спорта» вот‑вот должен был начаться международный матч сборной футболистов Чехии и Петербурга. Председатель не поверил своим ушам:

– Проданы? Все четыре тысячи?

Такого в истории всего российского футбола еще не бывало. А за воротами толпа неожиданно явившихся болельщиков давала о себе знать свирепым гулом. Самые нетерпеливые уже висели гроздьями на ближних деревьях.

– Они грозятся сломать ворота, – хныкал возле растерянного Шинца кассир.

– Позвольте? – В дверь заглянул сторож клуба дядя Павел, – Больно уж расшумелся народ. Может, квитанции членских взносов продавать?

– Что ж ты раньше не сообразил? – обрадовался председатель. – Квитанции так квитанции, пускай их в ход!

Билетный кризис случился потому, что доселе петербуржцы видели только «своих» иностранцев. Чехи оказались первыми гостями из‑за рубежа. Да еще какими! В Европе они пользовались заслуженным почетом.

Еще бы, ведь пражский клуб «Славия» был образован уже в 1893 году, когда во многих соседних странах футбола еще не знали! Конечно, здесь не обошлось без прямого влияния британцев, обосновавшихся в Праге, но так или иначе чехи довольно быстро восприняли их уроки.

Пока в царской России складывались первые кружки, чехи уже провели свой первый кубковый турнир, а затем начали участвовать и в международных встречах. Причем отважились помериться силами даже с шотландцами.

Чешские команды «Славия» и «Спарта» быстро завоевали авторитет в Европе.

А что за клуб приехал в Петербург? Он носил весьма странное название – «Коринтианс». Странное потому, что в Чехии такой команды… не было!

Объяснялось это тем, что многие европейские клубы, отправляясь в путешествие, придумывали для себя на время какое‑нибудь новое название. Этой традиции последовали и футболисты из Праги. Загадочный «Коринтианс» в основном составили игроки знаменитой уже тогда «Славии». В этом нетрудно было убедиться, взглянув на форму гостей – рубашки с продольными неширокими красными и белыми полосами, белые трусы. Такую форму тогда имела только пражская «Славия».

Накануне приезда в Россию «Коринтианс» с триумфом совершил поездку по другим европейским странам. Это произвело столь сильное впечатление на местную прессу, что в ней появились сообщения, в которых приводились различные удивительные подробности, касающиеся гостей. Писали, например, будто капитан «Коринтиапса», защитник Веселый, имеет па своем счету 300 международных матчей. Петербургских простаков‑болельщиков нетрудно было этим озадачить: ведь русские‑то футболисты не сыграли еще ни одной встречи с иностранными командами!

Поэтому, сообщая о прибытии гостей, «Петербургский листок» с полным правом мог писать: «Из вагона первого класса вышли одиннадцать мировых футболистов, приехавших в Петербург, чтобы обучить наших футболистов, как следует играть».

Но как вскоре выяснилось, приезд именитых футболистов ошеломил не только широкую публику. Руководство «Петербургской футбол‑лиги» то ли от неимения опыта в подобных делах, то ли в панике выставило на первый матч с гостями сборную петербургской группы «Б».

Но это еще было полбеды. В тот момент, когда председатель «Спорта» Шинц разрешал билетный кризис, в раздевалке русской команды тоже царила суматоха. Деятели «футбол‑лиги» искали игроков. В последний момент они недосчитались сразу шестерых кандидатов в сборную. Трудно сказать, была ли в этом вина организаторов матча, не успевших оповестить всех футболистов, или же сами спортсмены попросту побоялись играть, но факт оставался фактом – команда не была готова. Пришлось брать в сборную первых попавшихся под руку игроков, из числа тех, кто находился поблизости среди зрителей. Стоит ли говорить, что это был несерьезный матч.

Футболисты Чехии шутя расправились со своими соперниками. Вратарь второй сборной Петербурга студент горняк Коробицын, наслышанный о грозных форвардах гостей, надел наколенники, щитки, налокотники, перчатки. Но вся эта амуниция мало ему помогла. Форварды «Коринтианса» действительно были грозными. Особенно выделялся центральный нападающий Медек, который обладал пушечным ударом. В первом тайме петербуржцам пришлось начинать с центра десять раз! И виной всему был неудержимый Медек. После перерыва гости забили еще пять мячей, довершив разгром второй сборной.

Удивительный рекорд в этом матче установил Медек, автор четырнадцати голов из пятнадцати. Да, такого футбола на берегах Невы еще не видели. «По окончании матча публика устроила гостям шумную овацию и некоторых игроков качала», – писали на утро газеты. «Кажется, что каждый шаг, каждый удар были обдуманы ими заранее», – захлебывались от восторга репортеры. Что и говорить, чехи сполна оправдали свою славу «мировых футболистов».

Не было недостатка в комплиментах и на званом обеде в честь победителей, который состоялся в тот же вечер, после состязания. Правда, кто‑то отважился заметить: «Ничего, господа, что вы нас побили. Ведь мы еще молоды. Года через два и мы побьем вас», но на эти слова просто не обратили внимания. Да и кто мог предположить, что это пророчество сбудется не через два года, а уже на следующий день!

В старом Петербурге трамвай ходил только в центре города. На Крестовский остров надо было добираться на конке, на извозчике или пешком. Путь был неблизкий. Несмотря на это, владения князя Белосельского‑Белозерского, где арендовал свою площадку «Спорт», снова подверглись массовому нашествию болельщиков. Предстоял повторный матч чехов, на этот раз против лучших игроков лиги.

И вот команды на поле. Чехи в своей полосатой форме, русские – в форме сборной столицы: в малиновых рубашках с желтыми воротниками. Игра началась. Вот как описывал первые минуты встречи репортер газеты «Новое время».

«Стройной, быстрой линией повели атаку чехи, и все ожидают, что вот сейчас они начнут забивать один гол за другим, но наши игроки отбивают их нападения, хавбеки работают вовсю. Наши форварды сначала робко, неуверенно, но потом все смелее и смелее начинают сами атаковать противников… Неустрашимый хавбек Уверский в этом матче превзошел сам себя…».

Публика, увидев, что петербуржцы не уступают гостям, начала громкими криками поощрять своих игроков. А когда левый инсайд сборной Григорий Никитин «как буря» промчался к воротам гостей и забил гол, окрестность дрогнула от восторженного рева толпы.

Но недолго торжествовали зрители. Чехи быстро сквитали пропущенный мяч, и русских начали преследовать неудачи. То защитник неловким движением отбил мяч в свои ворота, то вратарь не сумел удержать его в руках после сильнейшего удара Медека. И счет стал 3:1 в пользу чехов.

Но петербуржцы не сдались. Сборная города была русской не только по названию, но и по составу. Основу ее составляли такие игроки, как Никита Хромов, Алексей Уверений, Иван Егоров, Григорий (Никитин. Чехи, вероятно, превосходили своих соперников по многим статьям футбольного искусства, но зато с каким азартом сражались русские футболисты! А «Коринтианс», словно убаюканный победой с двузначным счетом, которую он одержал накануне, никак не мог настроиться на серьезный лад. Гости спохватились только тогда, когда счет сравнялся – 3:3.

В четвертый раз «Коринтианс» добивается успеха. Уж теперь‑то исход борьбы предрешен, думают чешские игроки. Но русская сборная отыгрывает и этот мяч – 4:4. Поединок близится к концу. О заключительных драматических минутах этой встречи в газетном отчете было сказано так:

«Остается всего десять минут. Кто сделает еще гол, за тем, очевидно, победа. Обе стороны стараются вовсю. Опять наши у ворот чехов. Никитин ловит мяч и, проведя мимо бека, сильным ударом вбивает в гол. Чехи стараются сквитаться, но уже поздно. Через несколько минут свисток Гартлея извещает о конце матча…».

В петербургской команде нашелся свой Медек – левый инсайд Григорий Никитин, который забил четыре мяча из пяти. В оставшееся время игроки «Коринтианса» расположились возле ворот хозяев поля и подвергли их отчаянному штурму. Но вратарь Нагорский каким‑то чудом парировал все удары. Сборная Петербурга победила со счетом 5: 4.

Русским игрокам после матча добраться до раздевалки было просто невозможно. Люди, в которых впервые проснулось неистовство болельщиков, качали героев международного дебюта, а духовой оркестр полчаса играл бравурные марши.

Это произошло 3 октября 1910 года на поле «Спорта». Сейчас его нет, но каждый, кто едет трамваем на стадион имени С. М. Кирова, может у самого кольца увидеть место, где произошло боевое крещение русского футбола.

Ликованию поклонников футбола не было предела, но всех превзошла газета «Петербургский листок», которая нарекла чехов «мировыми игроками, приехавшими научить русских как следует играть в футбол». После неожиданной победы петербургской сборной эта же газета торжественно провозгласила: «Русские отбили у чехов первенство мира!».

Как и было запланировано, гости сыграли еще один матч. Теперь их противником был клуб «Спорт». Странный это был футбол. В команде «КЛС» выступало немало лучших игроков столицы, некоторые из них входили в сборную. Но в этот раз они были неузнаваемы. В отчете о матче так и говорилось: «Форварды играли отвратительно. Играли же они так не потому, что не могли играть лучше, а потому, что не хотели. Господа Никитин, Лапшин и Сорокин… расхаживали по полю засунув руки в карманы. Что хотели забастовавшие игроки – неизвестно».

«Коринтианс» ввиду такого непонятного поведения соперников, конечно, получал большое преимущество. Но «Спорт» оказался не такой уж легкой добычей. Русские хавбеки играли весьма энергично и частенько срывали атаки гостей. Борьба стала выходить за рамки правил. У чехов была своеобразная тактика – двое инсайдов, как телохранители, прикрывали своего центра Медека от наскоков особенно азартных защитников, лишь бы только он забивал голы. Но Медек и сам был не робкого десятка, не раз он шел на столкновение с противником. Но вот он встретился с таким же бесшабашным задирой из команды «Спорт» Курзнером.

Павел Курзнер был заметной фигурой в команде. Аскетическое лицо, горящий взгляд, копна волос придавали ему сходство с монахом. Его так и прозвали – Монах. Еще славился он своим зычным голосом, да и неудивительно – Курзнер пел в опере. А на поле он кричал: «Держу игрока!» Тот, кто знал бесцеремонные привычки этого защитника, старался избежать с ним встречи. Не зря в газетах писали, что Курзнер старается иногда подействовать на соперника страхом и толчками.

Медек таких деталей не знал и не очень‑то испугался грозного рыка. После стычки оба оказались на земле. Курзнер встал без посторонней помощи, а Медеку пришлось покинуть поле: он повредил руку. Еще одну травму получил полузащитник «Коринтианса» Букольский, который, по словам репортера, «бросившись сзади на спину одного из игроков «Спорта», разбил об затылок последнего свой нос».

Матч выиграл «Коринтианс» со счетом 6:0. Это дало повод «Петербургскому листку» сделать следующее резюме: «Чехи отбили первенство мира!» Что же касается форвардов‑забастовщиков, которые своей, вялой игрой обрекли «Спорт» на верный проигрыш, то они были дисквалифицированы лигой на весенний сезон «за пассивность».

А чехи провели еще две встречи в Москве. Один матч они проиграли сборной московской лиги (0:1). Но заслуги настоящих москвичей тут было мало. Лиговую сборную составили девять англичан и… двое русских!

Потом «Коринтианс» покинул Россию и снова превратился в «Славшо». Русским болельщикам остались сладостные воспоминания, связанные с первыми победами своих сборных. А у самих футболистов знакомство с «Коринтиансом» привело к появлению новой моды на полосатые майки и белые трусы. Очень уж им хотелось походить на зарубежных знаменитостей!

 

Английские «Странники»

 

Бедные петербургские игроки напрасно старались атаковать сторону непобедимых англичан.

«Петербургская газета», 1911 год

 

Пока русские футболисты переживали свой международный дебют в победной игре с «Коринтиансом» и строили планы на предстоящий сезон, петербургские англичане не сидели сложа руки. После конфуза с «Оккервилем» они принялись сколачивать новую «английскую лигу».

Новобранцев искали среди тех же «диких» команд, которые по‑прежнему испытывали трудности с официальным утверждением устава кружка. Однажды в такую команду, носившую наз