НЕУСТОЙЧИВОЕ РАВНОВЕСИЕ

Для рок-движения никакие формы силового давления не представляли опасности, при перестройке — тем более. Опаснее были те чиновники, которые формально признавали право на существование какой угодно рок-музыки, но на практике создавали для нее такие условия, в которых она не может существовать. Такая методика, впервые опробованная на рок-группах, будет затем с успехом использована против кооперативов и фермеров. Во всех трех случаях это была не какая-то "несогласованность", а как раз вполне целенаправленная и организованная деятельность материально заинтересованных лиц. Любое искусство, как и любое производство, вырабатывает определенные экономические и юридические механизмы, соответствующие специфике жанра. Рок, как и кинематограф — жанр технически сложный, следовательно — дорогой. Техническая ущербность, которая воспринималась в подполье как неизбежное зло, в условиях свободной конкуренции становилась непростительной. Откуда же брать средства?

На пороге перестройки ненависть молодежи к официальному репертуару "Любовь, комсомол и весна" была настолько сильна, что буквально смела филармоническую систему. Рынок в концертной деятельности установился явочным порядком. А к осени наиболее opedsqlnrphrek|m{e менеджеры (Светлана Скрипниченко и Владимир Манаев в Москве, Юрий Байдак в Ленинграде и др.) уже разработали систему, по которой музыканты могли получать договорные гонорары вполне официально, без сложных нелегальных манипуляций с якобы бесплатными "пригласительными билетами".

Однако сложность заключалась в том, что все остальные механизмы, необходимые для нормального развития жанра: ТВ, радио и прежде всего — звукозапись, оставались феодально-бюрократическими. Между тем на Западе именно аудио-и видеозапись, а вовсе не гастроли, служат основным источником дохода для групп.

Кстати, при внимательном рассмотрении шествие рок-революции 87- го года оказывалось вовсе не таким триумфальным, как шествие Советской власти в учебниках истории. Практически все группы, возглавившие хит-парады, и все творческие идеи, с помощью которых музыканты добивались успеха, родились в подполье, и дальнейшие события означали распространение, но не развитие независимого искусства. Единственная и вполне реальная возможность обрести в новых условиях твердую почву под ногами заключалась в том, чтобы собрать всеобщий съезд рокеров и на нем четко зафиксировать экономические и правовые условия, без соблюдения которых жанр не может существовать, и создать для борьбы за свои права творческий профессиональный союз.

В 1987-ом и даже в 88-ом году это вовсе не было утопией. Если бы тогда большинство ведущих рок-музыкантов обратилось к зарубежным коллегам с просьбой бойкотировать "Мелодию" и концертные организации в СССР до тех пор, пока те не перестанут грабить советские группы — бюрократия, скорее всего, пошла бы на значительные уступки, как это было сделано в отношении других творческих союзов, — театрального, кинематографического — решительно заявивших о своих правах* (*Впрочем, если из 1991-го года взглянуть на судьбу рока и Союза кинематографистов, неизвестно еще, чей конец позорнее.)

СЕЛЕН

Инициативу взял на себя Свердловский рок-клуб. 16 октября делегатов встретили в аэропорту и на автобусе доставили в пансионат с ядовитым названием "Селен", затерянный среди сосновых лесов. Однако поражение было во многом предопределено самим составом конференции: она была весьма многочисленна и включала огромное число лишних людей: журналистов, тусовщиков, руководителей несуществующих организаций. Например, вместе с Вашим покорным слугой и Колупаевым из Москвы летел работник... горкома комсомола. Не хватало только представителей ведущих групп. Из авторов и исполнителей в "Селене" материализовались трое: Илья Кормильцев, Алексей Хоменко и — как ни странно — Башлачев (который почти все заседания проспал и появился, протирая глаза, ближе к концу, в момент какой-то особенно невыносимой демагогии. "Что за чепуха" — с презрением сказал он, послушав минут пять, и ушел в столовую за компотом.).

Ясно было, что наши Орфеи, что бы они ни говорили о солидарности, на практике предпочитают полюбовное соглашение со "своим" чиновником.

Рок-клубы же были представлены в "Селене" президентами или администраторами.

Несмотря на все усилия председательствующего А. Калужского, конференция сразу же утонула в пустяках и ни к чему не обязывающих декларациях. Илья Кормильцев пришел на помощь земляку и произнес речь, почти не уступающую по силе воздействия лучшим концертам НАУТИЛУСА.

Бросив на весы весь авторитет группы (как ни крути, а лидирующей в хит-парадах страны), Илья буквально выдавил из аморфного собрания согласие обсуждать экономику и право по существу. Многие просто не в состоянии были осмыслить важность этих сюжетов, представлявшихся "скучными", другие отлично всб понимали, но сознательно избегали резкого конфликта с бюрократией, которая скорее откажется от любой идеологии, чем от монополии в такой доходной сфере, как шоу-бизнес. Поэтому периодически набегали умные речи про высокое творчество, которому вредит "коммерция", и волны эти смывали юридически грамотные и однозначные в толковании формулировки, которые удавалось построить: о правовой и экономической независимости групп, о ликвидации монополий в грамзаписи и видеобизнесе, об авторском праве. Тем не менее с грехом пополам мы дотащили программу реформ, как санки по асфальту, до голосования. А в качестве профсоюза получили Всесоюзную федерацию рок-клубов с Уставом на основе положения СНК от 32-го года об общественных объединениях граждан. Оставалось проследить, насколько готовы участники конференции, разъехавшись по города и весям, отстаивать то, за что проголосовали. Впрочем, мы с тезкой сделали все от нас зависящее, а победу или поражение дает Бог. Кажется, так рассуждали стоики.

Культурную программу в честь новорожденной Федерации открыл Башлачев, впервые исполнявший в официальной аудитории криминального "Вахтера":

Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо

И все тот же калибр тех же нот на листах,

Эта линия жизни, цепь скорбных этапов

На незримых и призрачно жутких фронтах.

ЧАЙ-Ф выступил с акустической программой. Шахрин в ней выглядел не легкомысленным дворовым гитаристом, но взрослым ответственным мужчиной — таким, каким его знали в родном городе. (Когда в рок-клубе устроили "телефон доверия" для общения поклонников со знаменитыми рок-музыкантами, Шахрину звонили солидные люди с вопросами о политике, об экологии, о Ельцине, а сконфуженного Бутусова приветствовали радостные 15-летние девчачьи голоса: "Ой, Славочка, Славунчик, Славеночек...") А. Пантыкин представил новую группу КАБИНЕТ, но надо признать (при всем уважении к таланту лучшего в Свердловске композитора и органиста) она казалась реанимированным УРФИН ДЖЮСОМ. НАУТИЛУС произвел столь же болезненное впечатление, что и в Подольске. Если не хуже.