Означающее находит свое основание в Другом как «месте речи» / Другой сам является не более чем пустым, самореферентным означающим.

Означающее как фундамент власти Другого, и одновременно – источник ее перманентного кризиса, является выражением кризиса «объективного» измерения производства «чистых» пространств-репрезентаций в метахоре. Стремясь придать Ж.-Б. П.Ж. и другим процедурам брендизации ложную универсальность посредством производства частичных пространств-репрезентаций, «внедряющихся» во все измерения социального пространства (подобно афишам, которыми заклеен весь город), капитализм обнаруживает внутреннюю ограниченность метахоры: часть, призванная заместить целое, выключается из цикла «правильного» потребления и сама становится, по видимости, автореферентным социальным пространством. Это обстоятельство дает повод для возникновения различных квази-политических художественных практик (например, сюрреализм), а также философских теорий о симуляции и пр., которые стремятся захватить, трансформировать и использовать в политических целях пространства-репрезентации.

Означающее – это запрет наслаждения (jouissance) / единственно доступное субъекту средство его получения.

Утверждение об означающем как запрете и источнике наслаждения косвенным образом указывает на позицию самого психоанализа по отношению к процессу производства и потребления пространств-репрезентаций в метахоре. Вобрав в себя часть революционного запала сюрреалистов (которые оказали на творчество Лакана определенное влияние [1, с. 99]) и других деятелей художественного авангарда, он лишает его всяких социально-классовых коннотаций, но при этом закрепляет их стремление работать только с пространствами-репрезентациями, утверждая, по сути, что свобода современного субъекта реализуется исключительно в прихождении к наслаждению от собственной «смертельной» самоэксплуатации в производстве себя в качестве пространства-репрезентации.

Объект означающего – означаемое – производится самим означающим посредством субъекта и имеет воображаемый, вторичный статус / objet a только и делает возможным связь одного означающего с другим.

Обращаясь к несимволизируемому объекту маленького а как к действительному объекту психоанализа, Лакан все же косвенным образом признает, что любой акт репрезентации имеет пространственный характер. Однако при этом пространство-репрезентация понимается им в отрыве от пространств-репрезентантов, так, как будто последние вообще не существуют, а лишь воображаются субъектом. Можно предположить, что такое понимание продиктовано тем фактом, что в ХХ веке проникновение пространств-репрезентаций во все социальные пространства, так же, как производство субъекта в качестве зрителя, натренированного их воспринимать и считывать, становятся настолько повсеместными в странах развитого капитализма, что приобретают форму социальной нормы и уже мыслятся в качестве «естественных» отношений субъекта к пространству.

Таким образом, можно заключить, что лакановская теория означающего является идеалистически понятой трансформацией социального пространства, превращенной идеальной формой тех общественных отношений, которые складывались под воздействием процесса производства пространств репрезентации в рамках метахоры брендизации. Утверждая возможность свободы субъекта через принятие наслаждения собственной отчужденностью в означающем (читай – самоэксплуатацией в метахоре), Лакан одновременно и указывает на классовую «неуместность» рабочего – но только в качестве онтологической неуместности субъекта в языке, и находит для этой «неуместности» «место» в рамках существующего дискурса капиталистических отношений.

Для обобщения трансформаций социального пространства, связанных с универсализацией метахоры, было предложено понятие психологизации. Под психологизацией понимается процедура обоснования посредством научного дискурса необходимости трансформации социального пространства капитализма, включающая в себя обуржуазивание рабочего, а также распространение и нормализация нормативов и предписаний МЭМ-комплекса (доклад «Психологизация означающего»). Если под психологией следует понимать научную дисциплину (или точнее – комплекс научных и квазинаучных дисциплин), объектом изучения которой является современный буржуазный субъект, то психологизация является пространственной процедурой, определяющей возможность его познания и описания в качестве такового. Иными словами, психологизация является социально-пространственной «изнанкой» психологии, той пуповиной, которая связывает психологическое знание с властными отношениями капитализма.

В рамках широкого контекста психологизации частичных пространств капитализма, лакановская версия психоанализа занимает умеренно-либеральную позицию. Лакан критикует психологию, указывая на идеологию капиталистического общества как на фундаментальную рамку и базис ее теоретического нарратива. Однако при этом острие его критики вонзается не достаточно глубоко, не задевая самих пространственных оснований разворачивания этого нарратива. Лакан не подвергает анализу психологизацию социального пространства, поэтому его теория остается вполне в ее власти, лишь намечая траекторию, но не совершая действительного выхода за пределы ее дискурса. Эту задачу, задачу, которую не мог поставить перед собой Лакан, берет на себя рауманализ, тем самым и продолжая (в отношении критики психологии и современного субъекта), и развенчивая (показывая действительные социально-пространственные основания его категорий) его дело.