Разговор с завгубнаробразом. Отметим, что при наращении здесь использовалась временная база 365 дней, а при дисконтировании - 360Антон Семенович Макаренко Педагогическая поэма
Антон Семенович Макаренко Педагогическая поэма
С преданностью и любовью нашему шефу, другу и учителю М а к с и м у Г о р ь к о м у
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Разговор с завгубнаробразом
В сентябре 1920 года заведующий губнаробразом вызвал меня к себе и сказал: — Вот что, брат, я слышал, ты там ругаешься сильно… вот что твоей трудовой школе дали это самое… губсовнархоз… — Да как же не ругаться? Тут не только заругаешься — взвоешь: какая там трудовая школа? Накурено, грязно! Разве это похоже на школу? — Да… Для тебя бы это самое: построить новое здание, новые парты поставить, ты бы тогда занимался. Не в зданиях, брат, дело, важно нового человека воспитать, а вы, педагоги, саботируете все: здание не такое, и столы не такие. Нету у вас этого самого вот… огня, знаешь, такого — революционного. Штаны у вас навыпуск! — У меня как раз не навыпуск. — Ну, у тебя не навыпуск… Интеллигенты паршивые!.. Вот ищу, ищу, тут такое дело большое: босяков этих самых развелось, мальчишек — по улице пройти нельзя, и по квартирам лазят. Мне говорят: это ваше дело, наробразовское… Ну? — А что — «ну»? — Да вот это самое: никто не хочет, кому ни говорю — руками и ногами, зарежут, говорят. Вам бы это кабинетик, книжечки… Очки вон надел… Я рассмеялся: — Смотрите, уже и очки помешали! — Я ж и говорю, вам бы все читать, а если вам живого человека дают, так вы, это самое, зарежет меня живой человек. Интеллигенты! Завгубнаробразом сердито покалывал меня маленькими черными глазами и из-под ницшевских усов изрыгал хулу на всю нашу педагогическую братию. Но ведь он был неправ, этот завгубнаробразом. — Вот послушайте меня… — Ну, что «послушайте»? Ну, что ты можешь такого сказать? Скажешь: вот если бы это самое… как в Америке! Я недавно по этому случаю книжонку прочитал, — подсунули. Реформаторы… или как там, стой! Ага! Реформаториумы. Ну, так этого у нас еще нет. (Реформаториумы — учреждения для перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей в некоторых кап странах; детские тюрьмы). — Нет, вы послушайте меня. — Ну, слушаю. — Ведь и до революции с этими босяками справлялись. Были колонии малолетних преступников… — Это не то, знаешь… До революции это не то. — Правильно. Значит, нужно нового человека по-новому делать. — По-новому, это ты верно. — А никто не знает — как. — И ты не знаешь? — И я не знаю. — А вот у меня это самое… есть такие в губнаробразе, которые знают… — А за дело браться не хотят. — Не хотят, сволочи, это ты верно. — А если я возьмусь, так они меня со света сживут. Что бы я ни сделал, они скажут: не так. — Скажут стервы, это ты верно. — А вы им поверите, а не мне. — Не поверю им, скажу: было б самим браться! — Ну а если я и в самом деле напутаю? Завгубнаробразом стукнул кулаком по столу: — Да что ты мне: напутаю, напутаю! Ну, и напутаешь! Чего ты от меня хочешь? Что я не понимаю, что ли? Путай, а нужно дело делать. Там будет видно. Самое главное, это самое… не какая-нибудь там колония малолетних преступников, а, понимаешь, социальное воспитание… Нам нужен такой человек вот… наш человек! Ты его сделай. Все равно, всем учиться нужно. И ты будешь учиться. Это хорошо, что ты в глаза сказал: не знаю. Ну и хорошо. — А место есть? Здания все-таки нужны. — Есть, брат. Шикарное место. Как раз там и была колония малолетних преступников. Недалеко — верст шесть. Хорошо там: лес, поле, коров разведешь… — А люди? — А людей я тебе сейчас из кармана выну. Может, тебе еще и автомобиль дать? — Деньги?.. — Деньги есть. Вот получи. Он из ящика стола достал пачку. — Сто пятьдесят миллионов. Это тебе на всякую организацию. ремонт там, мебелишка какая нужна… — И на коров? — С коровами подождешь, там стекол нет. А на год смету составишь. — Неловко так, посмотреть бы не мешало раньше. — Я уже смотрел… что ж, ты лучше меня увидишь? Поезжай — и все. — Ну, добре, — сказал я с облегчением, потому что в тот момент ничего страшнее комнат губсовнархоза для меня не было. — Вот это молодец! — сказал завгубнаробразом. — Действуй! Дело святое!
|
