Закон и справедливость

Аристотель провел разграничение между естествен­ным правом и условным. Первым он называл неписаное право, которое повсеместно имеет одно и то же, общее для всех значение, независимо от того, признают ли его люди, и от того, как они его толкуют. Естественное пра­во выступает проводником всеобщей справедливости. Условным правом являются конкретные, частные, зави­сящие от обстоятельств времени и места, письменно за­фиксированные законоположения, принимаемые людь­ми, а также строящиеся на основе этих законов отноше­ния между ними.

Позднее в Европе через стоиков, а затем юристов Древнего Рима эта идея разграничения права на два вида будет развиваться и при этом возникнет традиция называть аристотелевское условное право положитель­ным или позитивным. Естественное право допускает и защищает естественное превосходство одних людей над другими и требует, чтобы одни господствовали, а другие повиновались. Так, взрослый имеет право господство­вать над ребенком, мужчина над женщиной, свободный над рабом, эллин над варваром. От этого разграничения окажется производным и разделение Аристотелем спра­ведливости на естественную (устанавливаемую самой природой и имеющую для всех людей одинаковую силу) и политическую (объединяющую только тех, кто при­надлежит к конкретному сообществу). К условному пра­ву восходит и третий тип справедливости, именуемой законной, поскольку она определяется конкретными за­конодательствами, отличающимися друг от друга в раз­ных государствах.

Люди поступают несправедливо по отношению друг к другу из-за нескольких причин: во-первых, это может быть имущественное неравенство; во-вторых, неравен­ство в получаемых почестях; в-третьих, по причине со­перничества из-за жизненных благ и удовлетворения сво­их желаний.

Аристотель как рационалист и политический праг­матик считал, что в сфере политики и права можно считать справедливым лишь того, кто творит справедли­вые дела. Положительные душевные качества человека

не имеют значения для окружающих, если они не проя­вились в конкретных делах. В общественной жизни, как на олимпийских играх, одобрения и наград достоин не тот, кто сильнее, а тот, кто победил.

Подразделяя право на естественное и условное, Ари­стотель, однако, сознавал относительность этого деле­ния и ясно видел пункты их соприкосновения. Так, для него была очевидна их общая родословная, восходящая к обычаям старины, то есть к обычному праву. Поэто­му он считал условное право важным средством под­держания уважения к обычаям. Вся сила закона, ут­верждал он, должна быть направлена на то, чтобы зас­тавить людей склонить головы перед существующими обычаями. Силой, которая движет процессом создания законов, утверждением прав и порядка, является мощ­ное энергетическое начало, именуемое Аристотелем эн­телехией. По своему смыслу и содержанию понятие энтелехии наиболее близко понятию деятельной при­чины. Это присущая людям духовно-практическая энер­гия, приводящая социальный мир в движение и пере­водящая различные возможности в состояние воплощен­ной действительности. Энтелехия создает, структурирует, изменяет, совершенствует строй социальной реальнос­ти, придает ей необходимую степень упорядоченности и цивилизованности.

Социальный беспорядок

Аристотель не проходит мимо проблемы саморазру­шения государства. Он говорит о том, что в каждом виде государственного устройства содержатся деструктивные начала и государство вынуждено в целях самосохране­ния активно противодействовать им.

Наибольшую опасность для государственного орга­низма представляют вспышки внутренних междоусобиц и посягательства на существующий строй с целью его замены на другой. Аристотеля как серьезного и глубо­кого аналитика интересуют в первую очередь причины этих явлений. На первое место среди них философ ставит настроения людей, готовящих государственный перево­рот. Ими может двигать сознание ущемленности своих прав и стремление занять в государстве такое же место,

как и те, что наделены в изобилии разными правами. Другая категория мятежников состоит из людей, стре­мящихся к власти из сознания собственного превосход­ства над другими, желающих занять в государственной иерархии подобающее им место.

Среди причин вспыхивающих распрей Аристотель называет множество отрицательных человеческих ка­честв — наглость, жажду непомерного возвышения, страх, презрение, зависть, корыстолюбие, несправедли­вость тех, кто властвует. Поводами к таким вспышкам могут служить самые незначительные мелочи, скрупу­лезно перечисляемые Аристотелем. Рассуждения Ари­стотеля о способах государственных переворотов как бы предуведомляют будущие наблюдения Макиавелли в его «Государе». Автор «Политики» подразделяет переворо­ты на две разновидности — на те, которые совершаются путем обмана, и те, что происходят в результате приме­нения насилия. Но, несмотря на различия, между ними всегда просматривается очевидная связь. Так, зачинщи­ки могут обмануть народ и с его согласия произвести переворот. Но потом, по прошествии времени, они спо­собны начать применять, уже помимо воли народа, на­силие. Оно им необходимо, чтобы удержать власть в своих руках. В государствах, где правит демократия, перевороты чаще всего возникают как результат необуз­данного поведения демагогов, натравливающих массы на достойных людей. Последние могут объединиться и решительными действиями упразднить демократию. Олигархия способна пасть в тех случаях, когда власть имущие станут злоупотреблять притеснениями народ­ной массы или же внутри самой олигархии начнутся серьезные распри, которыми воспользуются ее против­ники и покончат с ней.

Говоря о внешних и внутренних причинах наруше­ний социальной стабильности, Аристотель обращается и к проблеме тех спасительных средств, которые способ­ны воспрепятствовать нежелательным деструкциям. Су­меть постичь суть нарождающегося зла в самом его на­чале, говорит он, дело не первого встречного, а опытно­го государственного мужа. Он предостерегает, указывая на то, что губительные опасности обычно прокрадыва-

ются в механизмы власти незаметно. Своей малостью и кажущейся незначительностью они могут поначалу не вызывать серьезных опасений. Но те, кто по-настояще­му озабочен задачей сохранения существующего госу­дарственного строя, должны быть наготове и обязаны заранее пресекать любые попытки противодействия за-конопорядку.

Аристотель предлагает активно использовать право­вые средства, существующие законы для пресечения со­циальных распрей в их начальной стадии. Законополо­жения необходимо использовать для того, чтобы не по­зволить никому слишком возвыситься над остальными своим богатством и могуществом. Если же это происхо­дит, то лучше всего, по мнению Аристотеля, удалять таких людей за пределы государства. Законы государ­ства не должны позволять должностным лицам чрез­мерно наживаться. За этим власти должны следить осо­бенно тщательно. При олигархическом правлении сле­дует предоставлять неимущим доходные должности, а тех, кто посмеет их оскорблять, подвергать строгим на­казаниям. Этими и другими подобными им рекоменда­циями Аристотель преследует одну цель — при любом государственном устройстве изыскивать все возможные средства и способы для поддержания социального рав­новесия и правового порядка внутри общества и госу­дарства. Мир он ставит выше войны, стабильность выше социальных распрей, правопорядок выше дисномии. И ос­новную надежду он возлагает при этом на законы, на их способность предупреждать взрывы недовольств, конт­ролировать исполнение гражданами их прямых обязан­ностей, регулировать многообразие складывающихся между ними отношений. Делая ставку на правовое регу­лирование социальных процессов, Аристотель не упус­кает из виду и другие, внеюридические, средства пре­дупреждения дисномии. Важную роль он отводит воспи­танию граждан в духе уважения к существующему государственному устройству. Умело организованный воспитательный процесс способен в не меньшей степе­ни, чем хорошие законы, поддерживать государствен­ный механизм в должном состоянии и препятствовать его преждевременному разрушению.