ВЕЧЕР ВТОРОЙБолее пестрый по характеру показанных заданий. Сперва были показаны несколько зачинов, в том числе — зачин «Частушки». «Частушки» эти были несвободны, несамостоятельны, иллюстративны. Л.А.: «Чувство в них неполное, а юмор приблизительный». Затем было проделано массовое упражнение «ТЕЛЕФОНЫ». Л.А.: «Эстрадность. Общее место. Поведение не индивидуализировано. Если это зарисовка, то она не остра, а если это действие от себя, то оно не искренне». Андрей Р. показал этюд «Установка телефона». Л. А.: «Нет внутреннего текста. Должны же быть какие-то мысли у человека во время любой работы. Нужно вспомнить и сконцентрировать обстоятельства».
Из педагогической тактики Додина Студент в ответ на одно из замечаний Л. А. сказал: — Понятно. Л.А.: «Что значит «понятно»? Не говорите сразу «понятно», это слишком легкое понимание. Обдумайте, и тогда поймете. Вещи, о которых я говорю, непростые. Странно, если вам сразу все понятно…» Такая реакция Л.А. мне показалась любопытной. Во всяком случае, здесь своя определенная логика взаимоотношений со студентами. Я бы назвал ее логикой исключительно требовательных и острых отношений.
Звери и птицы Студенты показывали птиц. Л.А.: «Марабу не чистит перья, а съедает крошки в перьях». (Это, мол, не абстрактный ритуал птицы на основе инстинкта, а целенаправленная работа, то есть осмысленное и конкретное действие.) — Каким клювом вы чистите перья? — Воображаемым. — Но ведь он начинается от вашего живого рта. Артист может попробовать любой бред, но этот бред должен быть конкретен. — Где брать сведения о животных? Можно из книг но биологии или, скажем, по птицеводству или звероводству? — Да, это полезно, но, тем не менее, книга никогда полностью не заменит жизнь, она может только уточнить собственные наблюдения, собственные пробы, собственные творческие попытки. Возможна и такая последовательность работы: сначала книги — потом пробы, но все равно должна быть связь с практикой. Зная все, изучив все по книге, надо, тем не менее, пробовать собой (это было подчеркнуто Л.А.: пробовать собой). Л.А. предложил студентам сделать массовое упражнение «Птичий двор». Вспомнить птичий двор, выбрать себе птицу, вспомнить структуру птичьего тела, логику физической жизни птицы. — Если вам сидя неестественно вспоминать — вставайте, — сказал он. Студенты, разумеется, встали, но тут же один получил замечание за то, что, вставая, порвал процесс жизни в себе. — Нужно вставать, продолжая воспоминание. Возник массовый этюд: птицы ходят, едят, пьют, засыпают, просыпаются, снова кормятся… Потом Л.А. ввел обстоятельство: дождь. Немногое, честно говоря, получилось в этом упражнении у студентов. Может быть, потому, что они не знали, каких именно птиц пробовать, может быть, они поторопились. А вот засыпание птиц, к примеру, получилось. И еще когда птицы бегали под дождем, — возник живой ритм… Л.А. сказал, что нужно съездить в совхоз посмотреть птиц. Дальше следовала очень важная мысль: — Все-таки вы показываете, вы делаете для кого-то, а исследовать, проверять и пробовать надо для себя… Другого обманешь, а себя нет. Если человек делает для себя, то обман исключается, мы ведь себя не обманываем…
Сено Игорь Н. начал делать этюд «Сено». Л.А. остановил. Причина: работа не может быть вне мысли, вне внутренних текстов. Дальше пошли конкретные замечания, например: — Важно точно выполнять детали, общие для всех в данной работе, но особенно важно найти индивидуальное проявление человека в этом действии. О том моменте, когда студент поднимает сено на вилы и несет через двор: «Главное тут не добежать, а удержать сено на вилах». Еще Л.А. повторил свою мысль, высказанную на прошлом уроке. — Когда ты что-то сделал хорошо, у тебя возникает «подпрыг чувства». То есть, опять же каждое последующее действие возникает на энергии удовольствия или неудовольствия от совершения предыдущего. Корректируя этюд «Сено» для того, чтобы проверить напряжение в ногах и дыхание, Л.А. велел студенту на вытянутых руках поднимать другого студента: «Любое движение начинается с пятки. Одно движение переливается в другое. Ничего нельзя начинать с нуля и ничто нельзя заканчивать точкой. Пусть — многоточие…»
«О бренности» и «Раскольников» После этих этюдов по цепочкам физических действий, взятых из классической литературы — по Чехову и Достоевскому — Л.А. впервые попросил студентов обсудить увиденные работы. Забегая вперед, скажу, что «Раскольников» ему понравился. Однако он заметил: «Комнату Раскольникова Достоевский знает лучше, чем мы знаем свою комнату, и в ней должно быть интереснее, чем в своей». Эта мысль возникла у Л.А. полемически, в ответ на оправдания Андрея Р. после этюда «Установка телефона». Андрей тогда говорил: — Лев Абрамович, я ведь в своей комнате, я ее так хорошо знаю, что не обращаю внимания на мелочи, не воспринимаю ее в деталях! — Ну, и что в этом хорошего? Да, мы свою комнату не знаем. А Достоевский комнату Раскольникова знает досконально, и значит, это важно и для самого Раскольникова. В целом Л.А. похвалил Юру К. за «Раскольникова» — за общую логичность, а вот Андрею сказал, что в этюде по Чехову не разгадана логика человека, готовящегося к еде, что Андрей в чеховскую логику не попал. — Правда, коротенький рассказ Чехова в этом смысле труднее, так как в нем не написаны обстоятельства, тогда как у Достоевского обстоятельства объяснены подробно… …ЛЕТОПИСИ Игоря Н., Наташи К., Антона К., Андрея Р. Эти остроумные, хорошие летописи, к сожалению, не получились — студенты были зажаты.
|
